Темная лошадка

Я молча смотрела на дрожащую в нервных пальцах тонкую сигарету, на слегка пыльный капот «Ауди», который наверняка оставит след на бежевых брюках, и ждала пока нечаянная родственница успокоиться.

Рядом с машиной, метрах в двух стояла урна, но Бьянка намеренно швырнула окурок на асфальт и со злостью раздавила его подошвой удобных туфель на низком каблуке. «Поехали!», — скомандовала и села за руль. Но когда двигатель чуть слышно заурчал, вдруг выдернула ключ зажигания и, ударив обеими руками о руль, обняла его и опустила голову.

Я думала она заплачет. Но видимо, ожесточение Бьянка давила не слезами, а резкими движениями. Внезапно выпрямившись, одним точным движением она вернула ключ на место и, заставив машину взвизгнуть шинами, выбросила ее со стоянки.

— Поедем выпьем, — сказала и, промчавшись по дороге метров триста, швырнула машину направо к бордюру.

«Вот это темперамент!» — подумала я и, представив ее на месте убийцы, поняла — пистолет с подушкой вместо глушителя, не оружие Бьянки. В ее стиле треснуть врага подсвечником по голове. Так и видится эта женщина в кружевной мантилье, с подсвечником или серебряным стилетом в руке, — резкий замах, короткий удар и… «Кармен-Сюита» в аранжировке Щедрина. Дама в мантилье заламывает руки и уходит со сцены под аплодисменты восторженных зрителей.

…В полутемное нутро крошечного бара, Бьянка не вошла, а ворвалась. «Двести коньяку, лимон и… двести коньяку! Нет, тащи бутылку!» — крикнула не сбавляя шага, с размаху шлепнула сумку на стол, села и, наконец, замерла.

Я неслышно примостилась рядом, и с непритворным сочувствием спросила:

— Что-то не так?

— Всё не так! Все не так! — прорычала жена Кутепова и самым сатанинским взглядом посмотрела на официанта выставляющего с подноса фужеры, орешки и бутылку, вроде бы армянского.

Бутылка была запечатана и Бьянка немного подобрела. Тонко нарезанные дольки лимона нам принесли чуть позже.

Не обращая внимания на бармена, официанта и двух посетителей, Бьянка с грохотом вывернула сумку на стол, разворошила косметику, выудила нераскрытую пачку сигарет и зажигалку и, нависая грудью над столом, замерла с сигаретой, прилипшей к верхней губе.

Вещи в ее сумку сгребала я. Уронила тюбик с помадой и сползала за ней под стол.

Не знаю, сколько бы времени жена Кутепова просидела, изображая памятник, но я отвлекла ее от цементных мыслей вкрадчивым вопросом:

— Вас пытались в чем-то обвинить?

— Пытались! — фыркнула Бьянка и рассмеялась хриплым, нервным смехом. — Обвинили уже! Во всех грехах.

Чести абсолютно доверенной наперсницы я от нее так и не дождалась. Бьянка не касалась постельных откровений, не объясняла сути отношений с Валерией и Алексеем, это она переживала скрыто, но видя, как тяжело она приняла извести о предательстве близких людей, я поняла — кого-то из них, Бьянка по-настоящему любила.

— Я одна, я совершенно одна, — выпив вторую порцию коньяку кряду, говорила женщина. — Ты представить не можешь моего одиночества! Меня вывезли сюда… как племенную корову, как… гейшу, как предмет интерьера! Все мое осталось там, в Москве! — горько сетовала она. — Здесь я даже не грелка для постели, я вообще никто! Ни мать, ни любовница, ни друг.

Бьянка опустила голову и судорожно, прерывисто вздохнула:

— Я так одинока.

— А Валерия и…

— Я слышать не хочу об этой мерзавке! — вскрикнула Бьянка и, наконец, заплакала. Коньяк ее расслабил, но не настолько, что бы путаться в пьяных слезах. Она быстро с ними справилась и вновь наполнила бокалы.

Я не пила, так как предполагала, что вести машину до дома придется мне.

Бьянка обратила внимание на этот факт и спросила с упреком:

— Ты что же… не желаешь со мной выпить?

— Вы не сможете сесть за руль, — напомнила я.

— Плевать! Вызову шофера, довезет. Пей!

Первый раз я увидела в Бьянке темперамент настоящей танцовщицы фламенко. Не женщина, а живой огонь в полный рост. Не удивительно, почему Кутепов когда-то прикипел к этой жар-птице. Сидя вровень со мной, она, казалось, возвышалась на метр с гаком.

Пить не хотелось совершенно. Через два часа мне предстоит встреча с детективом Андрюшей, привезшим полезные сведения, но Бьянка так глянула исподлобья, что я тут же и лихо опрокинула в рот грамм пятьдесят вроде бы армянского. Чмокая, закусила лимоном, и в награду за лихость, позволила себе вопрос:

— Как давно вы знакомы с Хорскими?

Бьянка уже выцедила оглушительную дозу, выглядела не вполне трезво (тем не менее, умудряясь держаться с царским достоинством), положив скрещенные руки на стол, она приблизила ко мне лицо и, обжигая глазами, сказала:

— А вот сейчас я скажу тебе кое-что удивительное — я их совсем не знала. — Откинулась на спинку стула и дождалась, пока на моем лице появиться натуральное изумление.

Надо сказать, что пришлось потрудиться, так ничего сногсшибательного в ее признании я не услышала. Чего-то подобного можно было ожидать.

Актриса из меня никудышная, лицедействовать я могу только на острие ножа (чему был яркий пример), но Бьянка посчитала мой вид удовлетворительным и ухмыльнулась:

— Удивлена?