Темная лошадка

– Или сеньора Монтгомери, – не переставая работать щеткой, поддакнул Хавьер.

– Конечно, некоторые думают, что сеньор Джейд во всем виноват.

– Люди любят думать худшее.

– Я также слышала, что следователи беседовали с Ван Зандтом. А что ты об этом думаешь?

Но Хавьер думал только о своей работе, которой стало слишком много, когда обе девушки пропали.

Мне стало уже ясно, что тут я ничего не добьюсь, но я все-таки спросила, хорошо ли он был знаком с Эрин Сибрайт. Хавьер сказал, что не очень. Он для этих девушек пустое место, потому что плохо говорит по-английски.

– Тяжело тебе, – вздохнула я. – Тебя не уважают. Этим людям и в голову не приходит, что ты можешь так же думать о них, потому что они не говорят по-испански.

– Девушки думают только о себе и мужчинах, которые им нравятся.

– Эрин поглядывала на сеньора Джейда, да?

– Да.

– А сеньор Джейд на нее?

Молчание.

– А может, Ван Зандт?

– Я только делаю свое дело. Чужие дела меня не заботят.

– Правильно, – согласилась я, – так и надо. Зачем брать на себя чужие хлопоты? Вот, например, Джилл. Сказала, будто что-то знает о смерти Звездного, и смотри, что с ней случилось.

– Мертвые не скажут.

Взгляд Хавьера метнулся в сторону. Я обернулась; к нам подходил Трей Хьюз.

– Батюшки, Элль, да вы просто кладезь талантов! – воскликнул он. Вид у него был поникший, без обычной пьяноватой веселости. – Еще и языки знаете.

Я повела плечом.

– Да этому в любой частной школе учат.

– Меня вот только английскому научили, но мне хватает. – Он посмотрел на мой наряд и шевельнул бровью. – Что-то вы сегодня не особенно на себя похожи.

Я развела руками.

– Оделась как простые люди.

Трей сонно улыбнулся. Не снизил ли он себе эмоциональный тонус при помощи химии?

– А я о вас кое-что слышал, барышня, – заметил он, искоса наблюдая за мной.

– Правда? Надеюсь, что-нибудь интересное. У меня безумный роман? С кем? С вами?

– Да неужели? Вот она, старость проклятая! – вздохнул Трей. – Веселиться я способен по-прежнему, только потом ничего не помню.

– Зато прелесть новизны не ослабевает, – усмехнулась я.

– Так что там вы обо мне слышали?

Меня больше интересовало, от кого он мог это услышать. От Ван Зандта? От Брюса Сибрайта? Ван Зандт заинтересован в том, чтобы настроить всех против меня. А Сибрайт мог бы поделиться новостью с Хьюзом, потому что клиент для него важнее падчерицы.

– Что вы не такая, какой кажетесь, – сказал Хьюз.

– А все остальные?

– Хороший ответ, девочка.

Мы вместе дошли до выхода из палатки и выглянули наружу. Небо стало серым, собирался дождь. Поверхность лагуны через дорогу подернулась мелкой рябью от ветра.

– Так кто же я – если не та, кем кажусь? – спросила я.

– Шпионка, – ответил Хьюз. Без малейшего волнения, до странности спокойно. Вероятно, тоже устал играть. Интересно, какова его роль в этой пьесе – ключевая, или он просто позволяет себе плыть по течению в чьем-то фарватере?

– Шпионка? Как захватывающе! – воскликнула я. – И на кого же я работаю? На другую страну? На террористическую организацию?

Хьюз изящно пожал плечами, склонил голову набок.

– Я был уверен, что знаю вас, – негромко продолжал он. – Только никак не мог вспомнить, откуда. Старые мозги не так быстро соображают, как бывало. Я бы записался на пересадку, да все позвонить забываю.

«Действительно, ужас», – подумала я, глядя ему в глаза. У Трея Хьюза когда-то было все: неотразимая внешность, быстрый ум, деньги, чтобы делать что угодно и стать кем угодно. И вот кем он предпочел стать: стареющим пьянчугой.

Забавно: те, кто знает меня всю жизнь, могли бы сказать обо мне то же самое. Ей столько было дано, у нее такие замечательные родители – и она все швырнула им в лицо. Чего ради? Посмотрите на нее теперь. Жалкое зрелище!

Другому человеку не заглянешь в душу, не поймешь, что придает ему сил, а что выбивает из колеи.

– Почему вы решили, будто знаете меня? – спросила я.

– Потому что недавно, впервые за много лет, у меня возникла необходимость прибегнуть к помощи вашего отца. Тогда и всплыло имя. Эстес. Елена Эстес. У вас была такая роскошная грива волос… – пробормотал он, глядя куда-то вдаль, сквозь туман памяти. – И вдруг мне говорят, что вы теперь частный агент. Вообразите!

– Все не так. Позвоните в отдел по выдаче лицензий и наведите справки. Я у них ни под каким именем не фигурирую.

– Хорошая работа для вас, – не услышав моих возражений, продолжал Хьюз. – Бог свидетель, здесь в секретах недостатка никогда не было и нет. Люди за грош на все готовы.

– И лошадь убить? – спросила я.

– Убить лошадь. Убить карьеру. Убить брак…

– Убить человека?

Такое предположение ничуть его не потрясло.

– Самая старая в мире история: жадность.

– Да, – согласилась я. – И заканчивается всегда одинаково – плохо.

– Для кого-то, – кивнул он. – Вся штука в том, чтобы не оказаться этим кем-то.

– А вы, Трей, какую роль играете в этой истории?

Он изобразил усталую улыбку:

– Грустного клоуна. Грустных клоунов любят все.