Темная ложь

— Честно? — произнес Аэрон, откинувшись назад и опершись спиной о ствол дерева. Он потянул за собой Оливию и прижал ее к себе. — Это потрясающе. В моей голове больше не слышен голос, заставляющий меня делать ужасные вещи. Я больше не испытываю потребность причинять боль, калечить и убивать. Но в то же время это… странно. Я не понимал, насколько привык полагаться на этого подонка — прости, милая, духа, — сообщавшего мне все, что я хотел знать о других людях. Теперь мне приходится снова учиться выяснять их намерения.

Аман знал, что благодаря Ярости Аэрон, подойдя к какому-либо человеку, узнавал все о его грехах. Затем его охватывала потребность наказать нечестивца, поступив с ним так же, как тот поступал с другими.

«Ты привыкнешь», — пообещал Аман.

— Надеюсь, что это скоро произойдет.

— Зато теперь он не такой унылый, — заметила Оливия.

Аэрон улыбнулся и поцеловал кончик ее носа.

— И все это благодаря тебе, милая.

— Пожалуйста.

Сердце Амана екнуло. Он был рад, что его друг обрел наконец счастье, но в то же время его мучила зависть — он отчаянно хотел обзавестись собственной женщиной. Он уже нашел ту, которая ему нравилась, — гарпию Кайю. Она была лгуньей и воровкой, но не скрывала этого — о ее грехах знали все подряд. У нее не было тайн. Но она переспала с Парисом, одержимым демоном Разврата и одним из самых близких друзей Амана. Парис вряд ли захотел бы оказаться с ней в постели еще раз (да и не смог бы сделать это, даже будь у него такое желание). Переспав с одной женщиной, он больше никогда не интересовался ею снова. Это было частью его проклятия. Аман знал, что привлек внимание маленькой гарпии, но был и в курсе того, что она вряд ли в скором времени будет готова остепениться, чего Аману очень хотелось.

Общаться с другими женщинами, в том числе смертными, ему было очень сложно. Он постоянно знал, о чем они думают, чувствовал, когда обращают внимание на других мужчин, говорят ему приятные слова, одновременно думая о чем-то жестоком.

Аэрон вздохнул, прерывая размышления друга. «Я здесь, — подумал воин. — И могу спросить его». Аман понимал, что рано или поздно друг задаст ему вопрос, но не знал, как на него ответить. «Не спрашивай меня, — показал он знаками. — Пока еще рано».

Под глазом Аэрона дернулась мышца.

— Ненавижу, когда ты читаешь мои мысли, — сказал он.

«Тогда скрывай их», — ответил Аман, хотя понимал, что это вряд ли возможно, потому что проделать с ним подобный трюк никто до сих пор так и не смог.

— Не могу, — признался Аэрон. — А значит, ты уже в курсе, что мы с Оливией завтра убираемся отсюда.

Аман знал, что это была не совсем правда. На самом деле Аэрон собирался оставить Оливию в замке, о чем она пока даже не подозревала. Воин был просто одержим ее безопасностью, которую, по его мнению, можно было обеспечить, бросив ее одну, даже несмотря на то, что это страшно ее обидит.

«Куда вы собрались?» — спросил он, хотя ответ на этот вопрос ему также уже был известен.

— В ад, — ответил Аэрон, и это не было образным выражением. Он имел в виду именно то, что сказал. — И мы хотим, чтобы ты пошел с нами.

Легион, маленькая демоница, которую Аэрон считал своей дочерью, оказалась в обители огня в ловушке, и воин хотел спасти ее. Если бы он предложил Аману отправиться куда-то еще, тот согласился бы не раздумывая, но пойти в ад… Воина передернуло. Когда-то давным-давно там жил его демон. Дух попытался сбежать, в чем даже преуспел, но впоследствии был пойман и наказан за это. Однако воспоминания об этом месте не померкли. Демон прекрасно помнил жар, крики, омерзительные запахи серы и гниющей плоти. Если добавить к этой картине гнусные мысли обитавших там демонов и те, что проносились в голове испытывавших муки душ, то ад превращался для Амана в еще более чудовищное место.

«А что насчет Бадена?» — спросил он, вспомнив о еще одной тяжелой ноше Аэрона.

Воин приподнял темную бровь.

— Ты и об этом знаешь? — спросил он. — Потрясающе.

Некогда Баден был их лучшим другом, но несколько тысячелетий назад охотники отрубили ему голову. И в отличие от Аэрона он не получил второго шанса, ибо, очевидно, не сделал ничего такого, чем мог бы заслужить перерождение. Но Аэрон видел его в загробном мире, когда недавно сам ненадолго там оказался. И даже успел поговорить с ним.

Бадена можно было освободить и вернуть к жизни, как Аэрона. Воинам всего лишь нужно было убедить кого-нибудь из богов возродить его. Аэрон никому не рассказал о встрече с Баденом. Но Аман прекрасно его понимал, ибо имел такую же привычку. Аэрон считал, что нужно сначала взвесить все факты, придумать варианты решения проблемы и только после этого сообщать о ней всем остальным. Такой подход никогда не был более правильным, чем сейчас. Страдания Аэрона прекратились, но другие воины продолжали мучиться, и он не хотел добавлять в перечень их проблем еще одну, пока не придумает, как ее можно решить.

— Когда Легион будет в безопасности, — ответил Аэрон, — я расскажу остальным о Бадене. Тогда мы сможем заняться его освобождением. Но сначала должны помочь Легион. Ведь она страдает, а он — нет.