Темная луна

– Он защищен,– сказал Шанд. – В него нельзя проникнуть, не разрушив до основания. Единственный шанс пробраться туда – это через рудники.

– В Преданиях говорится, что Ялкара после падения города вновь открыла серебряные рудники Тар-Гаарна, – поддержал Шанда Лиан. – Они стали источником ее несметных богатств, как раньше были источником богатства аркимов.

– С тех пор как Ялкара покинула Сантенар, они заброшены, – сказал Шанд. – Система откачки воды сломана, ее не починить. Шахты затоплены на сотни футов.

Наступила долгая тишина.

– Делайте что хотите! – воскликнул Иггур. – Я возвращаюсь в Туркад. Люди остались без вождя. Империя, должно быть, разваливается на части, к тому же Тиллан угрожает мне из-за моря. Я оставил там Магрету, бросил ее. Она, наверное, ужасно страдает. По крайней мере, надо обуздать гаршардов, помешать их приготовлениям к войне под предводительством Рулька. Но как это сделать теперь, я не знаю, ведь в их распоряжении все ресурсы и оружие Шазмака... Из Туркада я пошлю людей в Альцифер. – «Или в Стассор, – мысленно добавил он. – И завладею драгоценной статуэткой. Аркимы терпят поражение за поражением, возможно, Стассор скоро падет. В таком случае будет лучше, если сокровище окажется в моих руках». – Но Тар-Гаарн и Хависсард – это уж вы без меня, – продолжил он вслух.

– Я давно думал, что однажды мне понадобится попасть в Хависсард, и поэтому в Зиле я разыскал древние карты, – сказал Мендарк. – В Туркаде мне теперь нечего делать. – Он метнул яростный взгляд на Иггура, словно говоря: пока нечего. – Но если кто-нибудь, кто хорошо знает Тар-Гаарн, согласится пойти со мной...

– Зачем ты спрашиваешь, Мендарк? – спросил Шанд. – Я собираюсь вернуться на Мельдорин вместе с Лианом и Караной, а оттуда домой, в Туллин. Нам больше не о чем говорить друг с другом. Я все сказал тебе еще двенадцать лет назад, если ты помнишь...

Мендарк отвернулся.

– Не думал, что ты трус, – презрительно бросил он. Шанд пропустил эти слова мимо ушей.

– Ты дашь мне закончить? Я нарисую для тебя карту. Нет, лучше мы с Иггуром сделаем это вместе. Иггур!

К всеобщему удивлению, Иггур тут же пододвинулся к Шанду. Вскоре они уже беседовали, словно закадычные друзья. Казалось, что Шанд умеет ладить со всеми, кроме Мендарка. Он достал старый пергамент, и Иггур стал исправлять карту.

Только теперь все вспомнили о Каране и Тензоре и всерьез забеспокоились. С тех пор как они отправились в пустыню, прошло уже несколько часов... Сквозь матерчатую дверь в пещеру проникал коричневатый дневной свет. Ветер стих. И вдруг тишину пронзил неистовый крик.

19 Признание

Карана и Тензор оказались во враждебном мире, где стонал ветер, вздымая клубы удушающей пыли, а раскаленный воздух обжигал нос, горло и легкие. Тензор стоял пошатываясь около входа, пока Карана закрывала лицо. Она подставила ему плечо, и они медленно миновали каньон и поднялись на гребень горы.

Они карабкались по уступам между глубокими расщелинами, утесами и пещерами, своды которых поддерживали причудливые колонны. Коричневые, красные, желтые оттенки породы сменяли друг друга. Ветер выдувал более мягкие слои, образуя множество удивительных скульптур – там уступ, похожий на открытую книгу, здесь мордочка крысы или даже человеческое лицо с бакенбардами.

У Караны было достаточно времени, чтобы полюбоваться этими удивительными фигурками, – так медленно двигался Тензор. Взрыв, устроенный Рульком, страшно изувечил аркима, и только невероятная сила воли заставляла его идти, несмотря на адскую боль. Последний отрезок пути был самым тяжелым. Карана с надеждой смотрела на плоскую вершину соляного пика, возвышавшегося над всеми остальными, где она заметила пещеру. Ее плащ надулся, словно парус, едва не оторвав Карану от земли. Пальцы Тензора крепко сжали плечо девушки, придавив ее к земле. Подъем продолжался.

– Может, ты присядешь и отдохнешь? – спросила она.

– Если я сяду, то уже не смогу подняться, – ответил Тензор. Его голос походил на скрип соли под ногами.

Над белоснежной равниной проносились желтые облака. Карана поискала глазами какое-нибудь укрытие, она едва переставляла ноги, двигаясь против ураганного ветра. Тензор все время смотрел на восток, пока его глаза не покраснели и не начали слезиться.

– Держись! – крикнул он. – Держись! – Карана не ответила, ей было нечего сказать.

– Теперь ты единственная надежда, – продолжил он, очевидно разговаривая сам с собой. – Они не знают, куда их ведут. Держись!

Шквал стих. Кристаллы соли сверкали в воздухе, словно слюда при свете солнца. Внезапно небо прояснилось, перед ними возвышалась Катадза, заходящее солнце заливало ее вершину красным светом. Карана достала из кармана камешек и, засунув его в пересохший рот, попыталась пососать, чтобы появилось хоть немного слюны. Она вытерла соль с лица и чихнула.

– Что... – начала она.

Тензор повернулся к Каране, устремив на нее испепеляющий взгляд, который она помнила с детства: