Темная луна

После потери Ника и крушения надежд на наше с ним общее будущее я не хотела жить, но в то же время чувствовала, что на мне лежит ответственность. Я хотела искупить вину и могла бы это сделать, создав лекарство от вируса. 

— Элиза? 

Я моргнула. Эдвард всё ещё дожидался ответа. Уилл по-прежнему стоял возле двери. А Ник навсегда ушел из моей жизни. Опять. 

— Нет, — твердо сказала я. — Он ничего не знал тогда и ничего не знает сейчас. 

— Уверена? 

— Почему бы вам самому не рассказать? Ваши сыщики приезжали в Стэнфорд. Что они обнаружили? 

На мгновенье мне показалось, что Эдвард сейчас развернется и уйдет, но он соизволил ответить: 

— Волка никто не видел. По крайне мере никто из живых. 

Эдвард никогда не позволит мне забыть о содеянном. Словно я могла бы такое забыть. 

— До сих пор не понимаю, почему вы держали меня в неведении и сказали правду лишь тогда, когда не осталось другого выбора, — пробормотала я. 

— Ты хотела бы жить в постоянных думах о том, кем можешь или не можешь стать? Хотела бы знать, что каждый раз, когда я был рядом, в моем кармане лежала серебряная пуля с твоим именем? 

— Нет, сэр. И сейчас бы без этого знания прожила. 

— Одного только не понимаю: как эти люди связаны между собой? — сменил тему Эдвард. 

— Через меня, — предположила я. 

— Это мы с тобой знаем, но как их сумел связать кто-то еще? 

— Полагаю, если поймём «как», то поймём и «кто», и тогда вычислим предателя. 

Эдвард сжал кулаки. Больше полувека он руководил ягер-зухерами, и прежде его никто не предавал. Не хотела бы я оказаться на месте того, кто сделал это сейчас. 

Манденауэр бесшумно подошел к двери. 

— Они уехали? 

Уилл подскочил. 

— Да. 

— Думаю, мне лучше проследить и убедиться, что федерал подчиняется Джесси. 

— Она сама может справиться. 

— Может. — Эдвард глянул на меня. — Но я хочу подышать свежим воздухом. 

Громко топая, он спустился по лестнице. Через пару секунд заработал двигатель его любимого черного «кадиллака». 

— Эй. — Уилл вошел в квартиру. — Все нормально? 

Не совсем, но Уилл ничем не мог помочь, поэтому я кивнула. 

— Манденауэр порой может быть... — Казалось, он старается подобрать подходящее слово.

— Неприятным. 

— А мне показалось, он просто язва. 

— На то есть все основания. 

Я понимала это как никто другой. Следовало проявить снисходительность — шеф вел тяжелую жизнь. 

— Он едва может на меня смотреть, — пожаловалась я. — Никогда не мог, потому что всегда знал правду. 

В детстве я не понимала, почему Эдварду так не терпится от меня избавиться. Его пренебрежение больно ранило, но и воспитало во мне стремление всем угождать. Я была любимицей учителей, лучшей ученицей в классе, и нравилась всем. 

Кроме него. 

— Если это как-то тебя утешит, скажу, что ко мне Манденауэр тоже не слишком благоволит. 

Я поглядела на Уилла. 

— Что в тебе может не нравиться? 

— Спасибо, — поблагодарил он с очаровательной улыбкой. — Я, дескать, отвлекаю Джесси от важной работы. Это сводит его с ума. 

— Эдвард просто завидует, ведь он одинок. 

Впрочем, как и я. 

— У него никогда никого не было? — спросил Уилл.

— Может быть, очень давно. Еще до оборотней. 

— Оборотни были всегда, Элиза. 

Точно подмечено. Обучаясь ремеслу ягер-зухеров, я проштудировала море литературы, задаваясь вопросом, как стала такой и что меня ожидает в будущем. 

Самое раннее изображение человека-волка обнаружили на стене пещеры. Многие историки полагают, что первое письменное упоминание об оборотне встретилось в книге пророка Даниила, где отмечалось, что у царя Навуходоносора в течение четырех лет проявлялись симптомы ликантропии. 

Греческая и римская мифологии пестрят легендами об оборотнях, и эти рассказы пережили Средние века и дошли до наших дней. Разумеется, большинство экспертов настаивают, что в основе этих историй лежат суеверия и душевные расстройства, но мы считаем иначе. 

Последний резкий рост численности монстров случился из-за нацистов. Кто еще, кроме Гитлера и его приспешников, обезумел бы настолько, что решил наштамповать армию оборотней? 

Во время Второй мировой войны Эдвард был лазутчиком. Его миссия заключалась в поиске и уничтожении всего, что создал Йозеф Менгеле — врач, поставивший тысячи опытов на евреях, цыганах и представителях прочих неугодных Гитлеру рас, — в тайной лаборатории в Шварцвальде. Тем не менее Менгеле выпустил монстров на свободу прежде, чем Эдвард успел ему помешать. С тех пор шеф неуклонно следует тому самому приказу. 

— Думаешь, Манденауэр был женат до войны? — не отступал Уилл. 

— Не знаю. Однажды, когда он заболел... — Я замолчала. 

Примерно месяц назад Эдвард вернулся на базу и заперся в своем отсеке. После целого дня молчания я отважилась к нему постучаться, а когда шеф не ответил, снесла дверь с петель. 

Эдвард метался в бреду. Сначала я подумала, что его укусили, но следов укуса не обнаружила. 

Оказалось, что у него всего лишь грипп — опасная болезнь для старика, но меньшая из всех грозящих ему опасностей. 

Поглядев на ждущего продолжения Уилла, я поняла, что не могу договорить. Когда Эдвард болел, я за ним ухаживала. Он бредил в основном на немецком, которого я не понимала, но произнес одно имя. 

Мария.