Темная материя

— Я буду в кабинете, Генриетта. Пожалуйста, ни с кем меня не соединяйте.

— Хорошо, доктор. Это посетители к Говарду?

— Да.

— Мы так любим Говарда, — сказала Генриетта, ямочки сделались глубже. — Он для меня воплощение настоящего джентльмена.

— Вот как, — обронил я.

— Сюда, пожалуйста. — Гринграсс открыл дверь позади стола Генриетты.

Доктор жестом велел нам садиться в мягкие кресла возле овального деревянного столика, на котором точно посередине стояла вазочка с мятными леденцами. Сам же занял кресло-качалку по другую сторону стола.

— Ну что ж… — начал он. — Как вы видели, все в этом заведении глубоко привязаны к Говарду Блаю.

— По-видимому, так, — кивнул я.

— Он наш старейший пациент, не по возрасту — кое-кому у нас уже за восемьдесят, — но по длительности пребывания здесь. Он видел, как люди поступали и убывали; Говард был свидетелем многих-многих изменений в коллективе персонала, изменений в руководстве, а сам оставался все тем же милым, добрым парнем, с которым вы встретитесь сегодня.

Доктор посмотрел в потолок и сложил перед собой пальцы домиком, будто бы в молитве. Едва заметная натянутая улыбка тронула его губы.

— Было бы неправильно сказать, что все у него здесь протекало гладко. Да… Мы видели Говарда чрезвычайно напуганным. Два или три раза — крайне агрессивным. Особенно он боится собак. Можно было бы назвать это фобией. Кинофобией, чтобы быть точным. Не сказать, чтобы от формулировок был большой толк. К счастью, мы располагаем методиками лечения панических расстройств. Кинофобия у Говарда значительно ослабела за последние десять лет.

— Вы пускаете собак на территорию? — спросил я. — Они у вас бродят по палатам?

Доктор Гринграсс изучающе посмотрел на меня над кончиками переплетенных пальцев:

— Как и многие заведения такого типа, наше может гордиться блестящими результатами в анималотерапии. Да, в определенные часы собаки и кошки допускаются в определенные места. Анималотерапия, в сочетании с традиционными методами лечения, способна серьезно помочь людям преодолеть себя.

Он улыбнулся и покачал головой, признавая этот этап делом прошлым.

— Говард отказался от анималотерапии. Однажды, еще до моего назначения сюда, он набросился на санитара, который вел собаку в комнату отдыха. Сейчас собак туда не приводят, и Говард может находиться там, чувствуя себя в полной безопасности. Инциденты, правда, случались…

Доктор Гринграсс склонился над столом и понизил голос:

— Инциденты, в которых Говард оказывался в одном помещении с человеком и собакой. Винить там было некого. Просто вошел, скорее всего, с раскрытой книгой в руках, и — вот они, прямо перед ним. Мужчина, гладящий собаку. Результат? Дикий испуганный вопль и бегство в палату, где он закрывает дверь и ложится на кровать, его трясет. А пять или шесть лет назад его должны были выписать в интернат, но это привело его в такой ужас, что он отказался даже думать о том, чтобы когда-нибудь покинуть нашу больницу.

Во взгляде доктора появилась исключительно беспристрастная, чисто научная любознательность:

— Вы — первые его посетители за тридцать лет. Можете ли вы помочь объяснить то, что я рассказал вам? Или проще: что случилось с Говардом Блаем?

— Так сразу и не скажешь, — ответил Олсон, глянув на меня. — Мы, несколько человек, сотворили кое-что на лугу. Что-то вроде обряда. Церемонии. Во время которой все вдруг потемнело, смешалось, стало жутко. То, что Гути — Говард — увидел, страшно его напугало. Может, собака или что-то, похожее на собаку, атаковало мальчишку. Я был там, но не видел, как это произошло.

— Что-то, похожее на собаку? — переспросил Гринграсс. — Что вы имеете в виду? Волк? Что-то сверхъестественное?

— Вот именно, — сказал Дон.

— Мы ведем архив. И знаем о происшествии со Спенсером Мэллоном. По-видимому, ваша группа поддалась массовой истерии. Коллективная галлюцинация. Говард Блай борется с последствиями той галлюцинации всю жизнь. Дела идут на поправку, тем не менее я по-прежнему хочу понять причину заболевания.

— Мы тоже, — сказал я.

— Хорошо. Надеюсь услышать новости от вас, мистер Гарвелл. Вы можете предположить, что могло послужить первопричиной глубокой панической реакции на собак у этого пациента?

Я задумался. Если первопричина и существовала, то это была, наверное, та дурацкая картина с играющими в покер собаками, которую папаша Миноги притащил как-то вечером домой из бара. Нет, конечно же, дело не в картине. Ее просто использовали те жуткие силы, которые разбудил Мэллон.

— Ничего конкретного. На данный момент.

— Значит, вы работаете над этим вопросом, этой загадкой.

— Скорее, личное побуждение. Просто чувствую: должен знать, что там у них произошло. И полагаю, знание это будет полезно всем нам.

Доктор изучающе смотрел на меня.

— Поделитесь ли вы догадками или новой информацией, которую получите в процессе общения с моим пациентом?

— Если будет чем поделиться, — кивнул я.

— Разумеется.

Доктор Гринграсс повернулся к Дону Олсону.