Темная материя

Хэммонд заполняет протокол ареста. Через пару минут он останавливается и смотрит на меня через поцарапанный плексиглас.

– Вы не производите впечатление сумасшедшего или придурка. Закон не нарушали, на вас ничего нет. Ни в чем не замешаны. Так что там случилось? Мне почему-то кажется, что вы хотели, чтобы вас арестовали. Ничего не желаете сказать?

– Нет. Извините, что помешал позавтракать.

Полицейский пожимает плечами:

– Дело поправимое.

У меня снимают отпечатки пальцев.

Фотографируют.

Забирают ботинки и выдают пару тапочек и одеяло.

Наконец Хэммонд заканчивает с формальностями, и я спрашиваю:

– Когда можно позвонить?

– Можно прямо сейчас. – Коп поднимает трубку проводного телефона. – Кому бы вы хотели позвонить?

– Жене.

Я называю номер. Он набирает и, услышав гудки, передает трубку через плексигласовую перегородку.

Сердце у меня начинает колотиться.

Ну же, милая! Ответь.

Голосовая почта. Но сообщение не мое. Неужели Джейсон-2 перезаписал его, таким образом как бы пометив территорию?

– Не отвечает, – говорю я. – Положите, пожалуйста, трубку.

Хэммонд опускает трубку за секунду до сигнала.

– Возможно, Дэниела не узнала номер. Не попробуете еще разок? – прошу я его.

Он набирает снова.

Гудки.

Если моя жена не ответит, стоит ли рискнуть и оставить сообщение?

Нет.

Что, если его услышит Джейсон-2? Если она не ответит сейчас, придется изобретать какой-то другой способ…

– Алло? – слышу я наконец в трубке.

– Дэниела.

– Джейсон?

Я слышу ее голос, и к глазам у меня подступают слезы.

– Да, это я.

– Откуда ты звонишь? Определитель показывает полицию Чикаго. Я думала, это какая-то благотворительная организация, поэтому не стала…

– Послушай меня минутку.

– Всё в порядке?

– По дороге на работу кое-что случилось. Я все объясню, когда…

– У тебя все нормально?

– Да, но меня задержали.

На другом конце становится так тихо, что я слышу голос ведущего радио «Эн-Пи-Ар».

– Тебя арестовали? – спрашивает Дэниела наконец.

– Да.

– За что?

– Мне нужно, чтобы ты внесла залог.

– Господи! Что ты натворил?

– Послушай, у меня нет сейчас времени на объяснения. Это вроде как мой единственный звонок.

– Мне позвонить адвокату?

– Нет. Просто приезжай поскорее сюда. Я в четырнадцатом полицейском участке. Это на… – Смотрю вопросительно на Хэммонда.

– Норт-Калифорния-авеню, – подсказывает тот.

– Слышишь? Норт-Калифорния-авеню. И захвати чековую книжку. Чарли уже пошел в школу?

– Да.

– Я хочу, чтобы ты забрала его и приехала за мной вместе с ним. Это очень…

– Нет и нет.

– Дэниела…

– Я не стану брать сына, чтобы ехать с ним вытаскивать из тюрьмы его отца. Что, черт возьми, случилось?

Хэммонд стучит по плексигласовой перегородке и проводит пальцем по горлу.

– Мое время вышло, – говорю я. – Пожалуйста, приезжай поскорее.

– Хорошо.

– Милая.

– Что?

– Я тебя люблю.

Дэниела кладет трубку.

* * *

В камере предварительного заключения только тонкий матрас на бетонном основании.

Туалет.

Раковина.

Над дверью камера наблюдения.

Лежу, укрывшись тюремным одеялом, и смотрю в потолок, как это делали до меня другие отчаявшиеся, потерявшие надежду бедолаги.

Лежу и думаю, что могло случиться, что могло пойти не так и помешало Дэниеле приехать за мной.

Вариантов много.

Она могла позвонить Джейсону-2 по сотовому.

Он мог позвонить ей в перерыве между занятиями.

В ситуацию мог вмешаться кто-то из других Джейсонов.

Если так, то весь мой план летит к чертям.

Желудок скручивается в жгут.

Сердце набирает ход.

Стараюсь успокоиться, но страх не остановить.

Интересно, предугадал ли кто-то из двойников этот мой шаг? Успокаиваю себя, говорю, что нет, они не могли этого сделать. Попасть в участок, чтобы вытянуть Дэниелу и Чарли в безопасное место, – мне самому эта идея пришла в голову лишь после эпизода в баре, когда набросившегося на женщин воинственного пьянчугу выставил из зала вышибала.

Так что решение это стало плодом исключительно моего уникального жизненного опыта.

Встаю и начинаю расхаживать между туалетом и кроватью, но места в камере размерами шесть на восемь футов определенно не хватает, и чем больше я меряю ее шагами, тем ближе сдвигаются стены и тем сильнее сжимает грудь клаустрофобия.

Дышать все тяжелее.

Я подхожу к крохотному окошку в двери.

Смотрю в стерильно-белый коридор.

Крики женщины в соседней камере эхом отскакивают от шлакобетонных стен.

И в этих криках звучит безнадежное отчаяние.

Та ли это женщина, которую я видел в регистраторской?

Мимо, держа за руку еще одного заключенного, проходит полицейский.

Возвращаюсь к спальному месту, ложусь, укрываюсь одеялом и, уткнувшись лицом в стену, стараюсь ни о чем не думать. Но это невозможно.

Кажется, прошли многие часы.

Ну почему так долго?

Объяснение может быть только одно.

Что-то случилось.

Она не придет.

* * *

Дверь в камеру открывается с характерным механизированным толчком, и мой пульс подскакивает до потолка.

Я сажусь.

– Собирайтесь домой, мистер Дессен, – говорит стоящий у порога дежурный со свежим, детским лицом. – Ваша жена внесла залог.

Он сопровождает меня в регистраторскую, где я, не потрудившись даже прочитать, подписываю какие-то бумаги.

Мне возвращают ботинки, и мы снова идем по коридорам.