Темная муза

21. За пределами оккультных кругов имя Успенского иногда всплывает в книгах по популярной математике, что поддерживает ошибочное мнение о том, что он сам был математиком. Хотя Успенский интересовался математикой, как и его отец, он никогда не был профессионалом в этой области; он никогда не работал в университете, и мы могли бы назвать его «выпавшим». Благодаря его рассуждениям о высшем пространстве, его часто упоминают, порой с непреднамеренно комичными результатами. Так в «Гиперпространстве» (Оксфорд: Изд-во Оксфордского ун-та, 1995. С. 65–67) физик Мичио Каку отмечает глубокий интерес Успенского к многомерному пространству и влияние его идей на таких писателей, как Федор Достоевский. Учитывая, что Достоевский умер в 1881 году, когда Успенскому было шесть лет от роду, его влияние должно было быть и в самом деле великим. Тем не менее, если поверить необычным теориям самого Успенского, нельзя исключить, что он мог оказать влияние на Достоевского. Частью его странной теории о «вечном возвращении» был необычный вариант реинкарнации, в котором после смерти человек возрождается вновь, но в прошлом, а не в будущем. Так что, учитывая особые взгляды Успенского, он мог после своей смерти в 1947 году вернуться во времена Достоевского и оказать на него влияние, которое Мичио Каку так великодушно ему приписал. Вечное возвращение было одной из основных тем для Ницше, чьи идеи действительно сильно повлияли на Успенского.

22. Хотя Д.Б. Пристли хотел познакомиться с Успенским, ему это не удалось, поскольку Успенский категорически отвергал все его предложения о встрече. Тем не менее в своих пьесах «Время и семья Конвей» и «Я был здесь раньше», в книге «Человек и время», а также в своей последней книге «Над длинной, высокой стеной» Пристли использовал и популяризировал идеи Успенского — всегда, как и Успенский в отношении Гурджиева, признавая их автора и источник. Прискорбно, по крайней мере, с моей точки зрения, что в свой постгурджиевский период Успенский стал избегать контактов с окружающими; подчас его поведение граничило с паранойей. Если бы он сделал жест доброй воли и встретился с Пристли, его последние дни не были бы такими трагичными; более того, эти дни, возможно, вообще не стали бы для него последними.

23. Он также верил в то, что для славы больше подходят име-па, в которых за дактилем следует хорей, например, как в имени Бенджамена Франклина.