Тёмная ночь

- Мне пришло в голову, что для создания хорошей легенды под фальшивый паспорт сейчас самое-самое - "белые пятна" войны в биографии. Но тогда, Повиликин должен искать имена таких пропавших без вести, у кого наверняка ни одного родственника не осталось. Где их искать перспективней всего? В местах, от войны больше всего пострадавших, где чуть не с половину народу немец вырезал или на принудительные работы угнал. Я как увидел билеты в Смоленск и обратно - у меня сердце подпрыгнуло. Смоленщина ж - одно из таких мест. Я думаю, если поспрошать, то выяснится, что Повиликин и на Украину ездил, и в Белоруссию... Всюду, где смерть погуляла напропалую и где теперь никаких следов не найти, действительно ли пропавший без вести или вернувшийся из плена далеко от родных мест нашелся или, извиняюсь, косит под него кто-то...

- Да, да... - кивал полковник. - Красивая версия. Значит, надо военкоматовские архивы в Смоленске проверять, в областной архив обратиться, а также...

И тут зазвонил телефон.

- Слушаю, - сказал полковник. - Ну? Вот как? И что? Проклятье, быть не может! Ну, хоть что-то... Немедленно мне подробный рапорт! И паспорт - сюда, в Москву, на срочную экспертизу! Да, прыгайте в машину - и чтобы через три часа быть здесь!

Положив трубку, он повернулся к Высику:

- Представляешь, восемь часов назад Кирзача во Владимире едва не взяли, по чистой случайности! Узнаешь по какой - обхохочешься! И только сейчас разобрались, что это был Кирзач! Но в одном повезло - паспорт, на фамилию Сидоров, у нас в руках остался!..

- Я думаю, у него не один паспорт, - рискнул заметить Высик.

- Разумеется, не один! Но и одного паспорта хватит, чтобы совсем плотно его обложить. А теперь слушай, как Кирзач едва не засыпался. Он, и правда, снял одну местную блядь...

18

За следующие двое суток произошло много интересного. Во-первых, размножили и запустили всем отделениям милиции ту фотографию Кирзача, которая в фальшивый паспорт была вклеена. Во-вторых, по данным, поступившим из Смоленска, Петр Афанасьевич Сидоров, тысяча девятьсот одиннадцатого года рождения, был признан пропавшим без вести в тысяча девятьсот сорок третьем году. Вся его семья погибла еще в тысяча девятьсот сорок втором.

В-третьих, в военных архивах и архивах областного управления КГБ Смоленской области обнаружились... доносы на Петра Афанасьевича Сидорова и еще трех человек. Смысл всех доносов сводился к тому, что некто ("боюсь называть свое имя") видел этих людей, долго считавшихся пропавшими без вести, в разных городах. В частности, Петра Афанасьевича Сидорова - в Чапаевске. Тот, в разговоре с автором анонимного доноса, рассказал, что побывал в плену, его проверял СМЕРШ и признал чистым, по справке он получил новые документы, но на родину возвращаться побоялся, зная, как косо посматривают на побывавших в плену, и понимая, что его в любой момент могут арестовать, несмотря на заключение проверявших его компетентных органов. В Чапаевске он скрыл, что находился в плену, устроился на работу. Сейчас он может говорить об этом открыто, потому что на побывавших в плену и в лагерях уже не смотрят косо как на возможных предателей.

И все-таки, что-то странное в этом есть, восклицал автор доноса. Уж не сотрудничал ли он с нацистами, а может, он и в других преступлениях против Советской Власти виноват?

Все четыре доноса были написаны разными почерками, с разными характерными словечками, с разной орфографией, от безграмотной до очень аккуратной, один даже от лица женщины был состряпан, и только когда эти четыре доноса, пришедшие в разное время и попавшие к разным следователям, положили рядом, эксперты смогли с уверенностью сказать: писал их один и тот же человек.

Общим во всем доносах было одно: обвинения были составлены настолько наивно и безграмотно, настолько в духе осуждаемых нынче недавних времен, настолько ясно видна была их беспомощность и безосновательность, чтобы и у самого подозрительного следователя отпала охота с ними возиться, едва бы он их прочитал. Чтобы на волне повальной реабилитации заводить дело против человека, виновного лишь в том, что побывал в лагере для военнопленных или в концлагере и выжил там... нет уж, увольте, так можно по загривку огрести, что долго потом будешь охать.

И следствие ограничивалось тем, что направляло запрос в военные архивы, получало ответ, что такой-то был честным солдатом, вплоть до исчезновения без вести свято исполнявшим свой долг, признавало донос безосновательным и списывало дело в свой архив.

То есть, расчет был психологически верен, идеально верен.