Темная ночь

Как ни странно, демону тоже это понравилось. Он зарычал, но не яростно, а возбужденно. «Еще…» – раздалось в голове Мэддокса, и он наконец понял, чего хочет дух – страсти, экстаза, чувственных удовольствий.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил Мэддокс, вновь обретая способность говорить. Его охватило удивительное стремление – желать кого-то, не испытывая при этом потребности делать больно.

– Лучше, – отозвалась девушка.

– Я рад, – произнес Мэддокс.

Эшлин все продолжала гладить его грудь, и довольно долго воин лежал неподвижно, смакуя ощущения. Он точно спал и видел удивительный сладкий эротический сон, который не хочется покидать. Еще немного, и он затрясся бы от удовольствия. «А может, не я, а демон, – подумал Мэддокс. – О черт! Если она немедленно не перестанет, я наброшусь на нее и изнасилую».

– Ты выглядишь уже лучше, – констатировала она. – Синяки почти сошли.

– Я быстро восстанавливаюсь. Пошли, – позвал он, соскочил с кровати и протянул ей руку.

Эшлин перевела взгляд с его лица на руку, а затем снова на лицо, словно силясь понять его.

– У тебя настроение меняется, как ветер, – проворчала она, но все же подала ему руку. Их пальцы сплелись.

Опять разряд тока.

Дрожа от желания привлечь девушку к себе, Мэддокс помог ей спуститься на пол. Она покачнулась и сильнее оперлась на его руку.

– Куда мы?

«В рай… Если, конечно, найдем дорогу», – хотел ответить он, но вслух произнес:

– Принимать душ.

Не дожидаясь ответа, он повел ее в ванную. Как ни странно, девушка не возражала.

– Я, должно быть, ужасно выгляжу, – сказала она, провела рукой по волосам и скривилась. – Фи! Ну и прическа!

– Ты не можешь ужасно выглядеть.

Щеки Эшлин залил румянец.

– Еще как могу. Не смотри на меня, пожалуйста, пока я не приведу себя в порядок.

– Не обещаю, но постараюсь, – ответил Мэддокс. На самом деле он глаз с нее не сводил, не смотреть на нее было просто выше его сил.

Они вошли в ванную, и он отпустил ее. Чувство утраты острым ножом вонзилось в его сердце. «Уже почти. Осталось совсем немного», – успокоил себя мужчина.

Мэддокс отвернул краны, и в ванну полилась вода, сначала холодная, затем все более и более теплая, почти горячая. Вскоре помещение наполнил пар, клубами поднимавшийся к потолку, где он сгущался и превращался в капельки воды, которые то и дело срывались вниз. Вновь повернувшись к девушке, воин долгим взглядом посмотрел ей в лицо.

– Прости меня за беспорядок в комнате. Я… потом все уберу, – сказала она, уставившись на свои босые ноги. Пальчики, увенчанные, хоть и не накрашенными, но аккуратно подпиленными ноготками, выглядели очаровательно.

– Я сам все уберу, – резко ответил Мэддокс.

Девушка подняла глаза.

– Нет, нет, ты не должен этого делать! – возразила она. – Послушай, мне и так жутко стыдно. Меня вывернуло наизнанку у тебя на глазах, да еще и не раз. Я перепачкала тебя, перемазала весь пол. О боже, какой ужас! Я обязана хотя бы пол за собой вымыть.

– Тебе стало плохо из-за меня, – попытался успокоить ее Мэддокс. – Это моя комната. Поэтому и пол вымою я сам.

Он знал, что не допустит, чтобы она выполняла тяжелую черную работу. Ему хотелось, чтобы она лежала в постели и отдыхала. Нагая. Нет, не отдыхала, а облизывала и кусала его.

Его естество напряглось.

– Раздевайся, – повелел Мэддокс, и его голос прозвучал жестче, чем ему хотелось.

Эшлин недоуменно захлопала длинными прекрасными ресницами.

– Ч-что? – наконец, заикаясь, выдавила она.

– Раздевайся.

– Прямо сейчас? – пропищала она.

Мэддокс нахмурился:

– Ты обычно принимаешь душ в одежде?

– Нет, но обычно я принимаю его одна.

– Не сегодня, – отрезал мужчина. Ему казалось, что он ждал этого мгновения всю жизнь. Эшлин. Нагая. Целиком и полностью в его власти, вся – до последнего изгиба ее нежного тела.

– Почему не сегодня? – выдавила из себя девушка, чувствуя, как слова застревают у нее в горле.

– Потому что, – отрезал Мэддокс, скрестив руки на груди.

– Мэддокс…

– Эшлин. Раздевайся. У тебя вся одежда в грязи.

Комнату наполнял шум воды, водопадом обрушивавшейся на дно ванны. Эшлин глядела на Мэддокса ошалевшими, ничего не понимающими глазами.

– Нет, – пролепетала она и стала пятиться к выходу.

Один шаг, другой.

Мэддокс слегка нагнулся вперед. Их носы почти соприкоснулись, но он не поцеловал, не обнял ее, а только, протянув руку ей за спину, щелкнул замком на двери, отрезав девушке путь к бегству. Эхо подхватило тихий щелчок. Эшлин тяжело сглотнула и побледнела.

Мэддокс не хотел пугать ее. Наоборот, он жаждал, чтобы она желала его.

– Не бойся, – попросил он.

– А я и не б-боюсь.

«Еще как боится, – осознал Мэддокс. – Но почему? Что за мысли крутятся сейчас в ее прелестной головке? Почему она противится тому, чего, казалось, еще минуту назад сама так страстно хотела?»

Силясь понять ее, он спросил:

– Как ты себя чувствуешь? Ты соврала мне, когда сказала, что тебе лучше?