Темная половина

За окном послышался звук двигателя. Очень мягкий, бархатный, как у самых дорогих машин. Потом еще и еще, они взревели сильнее, лязгнули ворота и звук постепенно стих. Машины я так и не увидела, хотя было любопытно.

Почему-то считается, что все долгоживущие существа очень богаты. Честно говоря, не понимаю, почему. Ну то есть, с одной стороны, можно бесконечно ставить на одни и те же номера в лотерее и победить теорию вероятностей. Или покупать маленькими порциями акции всего подряд, а через пятьдесят лет продавать удачные. Или положить деньги в швейцарский банк и забыть лет на сто. С другой — теоретически за столько лет можно научиться чему угодно. Научись хорошо петь, играть на пианино, рисовать, писать книги или хотя бы делать ремонт — и получи свои высокие гонорары. Но мне вот кажется, что при моих, скажем, нулевых способностях к бизнесу, я и за тысячу лет не научилась бы доживать до зарплаты с плюсовым балансом на счету.

А вдруг новичкам-вампирам, горцам, демонам и прочим бессмертным тварям прямо на входе выдают красивый пакетик с раздаточными материалами. Значок «Добро пожаловать в клуб Immortality», буклет «Как разбогатеть за неделю», фиджет-кубик с кнопками и колесиками, чтобы занять чем-то руки на бесконечное время и маленькая шоколадка. С мятой. А к Костику меня не пускают, чтобы я не украла буклет. Ну или шоколадку. Трудно без шоколадки с мятой, когда тебя ждет вечность.

Я фыркнула и отвернулась от окна, чтобы допить уже остывший кофе.

И уперлась в ледяной взгляд пронзительно-черных глаз неслышно севшего на место Эшера Люция.

Я на всякий случай даже проверила, не замерз ли кофе. Едва мой взгляд опустился на чашку, как Люций схватил ее и метнул в сторону раковины. Не отрывая взгляда от меня. Раздался звон и стену украсила коричневая гирлянда капель.

Я на всякий случай решила больше ни на что не смотреть. Но на Люция смотреть тоже было невозможно — его лицо искажало бешенство. Застывшее и молчаливое и оттого еще более страшное.

— Закончила завтракать? — процедил он сквозь зубы.

Я только кивнула. Человек такая зверюшка, что ко всему привыкает. Вот и я расслабилась — солнечное утро, нормальный собеседник, кофе… Забыла о том, что происходит.

— Молодец.

От его взгляда начало тошнить.

— Может быть, тебе еще круассан или омлет? Мне приготовить? — нежно-ледяным голосом поинтересовалось чудовище, поднимая брови.

Я не виновата в том, что тут же представила его у плиты. Я виновата в том, что позволила на секунду появиться улыбке.

Его руки просто лежали на столе, пальцы лишь слегка сжались, но по каменной столешнице поползла трещина.

Я вскочила:

— Пойду-ка я обратно! Здесь как-то жарко, посижу в своем подвале.

— С-с-стоять…

Я замерла. Иллюзий, что я успею сбежать и запереться изнутри в ненавистном еще час назад подвале, у меня не было. Хотя помечтать было приятно.

Поворачиваться было как-то совсем страшно и я не стала. Просто стояла на месте и затылком ощущала, как Люций идет ко мне. Шаги не было слышно, дыхания не было слышно — но каким-то образом я чувствовала каждое его медленное движение и волоски на коже вставали дыбом от ужаса. Он мог бы оказаться рядом со мной мгновенно, но прошло не меньше минуты, пока он сделал эти несколько шагов и у моего уха раздался свистящий шепот:

— У тебя в роду самоубийцы были?

— Нет, только я.

— Снова наглеешь? Есть повод?

Не говорить же ему, что тут уже куча народу от меня чего-то хочет.

— Ты обещал меня убить, если я буду плохо себя вести.

Тихий замораживающий смешок у самого уха. Ледяное дыхание.

— Я обещал вернуть тебя в обычную жизнь. Туда, где ты снова останешься со своей мечтой, которая могла сбыться — но ты отказалась. Почувствовала ее вкус, запах, дотронулась и пожила в ней и снова очутилась на берегу. На этот раз без надежды.

Меня взяли за плечи и довольно грубо развернули.

— И если ты еще раз! — Люций был не просто в гневе, он был в ярости. — Еще хоть один раз сделаешь не так, как я тебе сказал — я так и сделаю. И оставлю метку, чтобы ты каждый гребаный день помнила обо мне! Доброе утро, юный падаван, вы как раз вовремя!

Я, ошеломленная внезапной сменой тона, повернулась и увидела вошедшего на кухню Костика. Апреля. Костика. Черт.

Он смотрел на нас — Люций сжимает мои плечи, его лицо вплотную к моему, мы оба яростно взъерошены — и явно смущался. И думал всякое. И даже собирался развернуться и уйти. И это к лучшему, Эшер, как я поняла, плохого не посоветует. Но пришлось вернуться, чтобы вежливо ответить Люцию.

— Да, с добрым утром. Я тут Мари искал… Уже вижу, ее нет, — и он уже собрался уходить.

Я отчаянно ловила его движения и жесты, наплевав на сумасшедшего вампира рядом. Я все еще не верила в это все. Ни в смерть, ни в такую вечную жизнь. Я должна была убедиться, что это он, настоящий он. Вот так он сплетает пальцы, вот так откидывает челку с глаз, вот его настоящая улыбка — смущенно-теплая. Может ли быть, что он забыл меня за прошедшие пять лет? Мы были лучшими друзьями до того, как я поняла, что у меня это совсем не дружба. Вряд ли. Он не забыл бы.