Темная половина

Чего я не замечала, так это наблюдающих за моими реакциями адски-черных глаз. А зря. Люций снова крутанул меня в руках и толкнул в сторону Костика так, что я практически упала на него. И прокомментировал:

— У нас тут гостья, Апрель. Побудь хорошим хозяином, покажи ей дом. А Мари с Эшером уехали по делам, все равно до вечера не появятся.

Костик аккуратно отстранил меня, помогая обрести равновесие и посмотрел — как с досадой смотрят на невовремя свалившихся родственников.

— Да, конечно, — кивнул он.

— Нет, не надо! — пискнула я. И заткнулась, увидев жестокую ухмылку Люция.

Окей. Он убедительнее Эшера.

— Не бойтесь, — по-своему истолковал мои слова Костик. — Я уже умею себя контролировать.

«Уже»?!

12. В апреле

Но больше всего мне не понравилось, как ловко нас свел Люций. Где-то тут я заподозрила, что рассуждения про «похуй, не ты, так другая» — не совсем правда. Возможно, кроме меня и некому больше.

Костик по широкому коридору вышел в холл с дверью наружу, на которую я тут же хищно посмотрела. Он заметил это и извиняющимся тоном сказал:

— Дверь не заперта, но ворота открываются только из дома, и до трассы довольно далеко. И по трассе до ближайшей деревне километров двадцать.

Или он тоже читает мысли, или у меня на лице слишком хорошо все написано. Надо как-то маскироваться.

— Я вовсе не собиралась… — бормочу, а сама смотрю на него и не могу насмотреться.

В гробу он лежал очень бледный, заштукатуренный донельзя, но это и понятно. Ребята говорили — его нашли всего избитого, места живого не было. Работникам морга пришлось постараться, чтобы не хоронили в закрытом гробу. А мне тогда так хотелось еще раз увидеть его глаза…

Теперь смотри — не хочу. Светло-коричневые, цвета слабо заваренного чая. И когда на него вот так падает солнце, в них вспыхивают золотые звезды.

Я помню, мы шли весной в гости к Никите, бешено орали воробьи, вовсю звенела капель, и мы были совершенно беспричинно счастливы, болтая обо всякой ерунде. Я повернулась к нему, остановилась, чтобы что-то показать, я даже помню фразу: «Ну вот на таком расстоянии…», хотя и начисто не помню, про что это. Взяла его руки, чтобы показать расстояние и вдруг замерла, глядя на эти звезды. Почему-то до сих пор я не замечала, какие у него необычные глаза. Захотелось рассмотреть их повнимательнее. И он мне совершенно не мешал, стоял и терпеливо ждал, пока я насмотрюсь, почему-то не требуя, чтобы я закончила фразу.

И так мы простояли долго, очень долго, глядя друг на друга, пока не раздался велосипедный звонок и я не опустила глаза в землю и не выдернула у него пальцы, которые он тихонько поглаживал. И мы пошли дальше.

Но меня было уже не спасти.

Сейчас глаза первым опустил он. Светло-русые волосы упали на лицо, он отвел их до боли знакомым движением.

— В левом крыле столовая, за ней кухня, мы оттуда пришли, в правом большая гостиная и зимний сад. Пойдемте.

И он повернулся и пошел, не сомневаясь, что я последую за ним. И что мне оставалось делать? Забавно, что в моих вампирских книгах и фильмах красивыми обращенные становились, когда перевоплощались в вампиров, а до этого были вполне обычными. И всякое бла-бла про то, что вампиры идеальные хищники и охотники на людей, а люди ловятся на красоту. А судя по Костику, который кажется вот вообще не изменился, я могу закатать губу обратно. Если Люций все-таки смилостивится, жить вечность я буду в своей средних качеств тушке. Ну может быть, макияж научусь накладывать лет за сто. А может, меня в вампиры не возьмут, потому что по конкурсу не пройду.

Гостиная мне была знакома — окна, шторы, тяжелая мебель, вазы с цветами. Снова со свежими цветами. Вечером были розы, сейчас полевое разнотравье. Я кивнула, когда Костик взглядом спросил, открывать ли двери в зимний сад. Вошла и закашлялась. Там было душно и влажно, казалось в воздухе висит водяная пыль.

— Летом тут выращивают тропические растения, для которых московский климат недостаточно жаркий, а зимой переселяют некоторые деревья из сада, — сообщил Костик, предлагая жестом пройтись, но я замотала головой.

Песчаная дорожка соблазнительно уходила в глубину сада, над ней свешивались плети лиан с огромными яркими цветами и что-то едва слышно журчало, но мне было плохо от жары уже на пороге.

Костик пожал плечами и закрыл двери.

— Иногда в Москве такое лето, что сюда ходишь погреться, — улыбнулся он.

Я замерла от этой улыбки, но увидев тень тревоги на его лице, быстро отвернулась. Эшер сказал, что он меня не помнит, поэтому то, как я себя веду, выглядит слегка неадекватно. Но кто бы вел себя по-другому?

— А ты… вы давно тут живете? Мне говорили, что вы новенький, но вы так уверенно рассуждаете о годах…

— Около пяти лет, — он прошел гостиную насквозь и открыл двери на террасу. Оттуда же лестница вела наверх. — Первые десять лет вампира не считают полноценным, слишком высокая смертность. Говорят, со мной еще слишком возятся, Эшер не любит умирающих младенцев. Идемте наверх.

Я кивнула.