Темная сторона демократии: Объяснение этнических чисток

Первый вопрос морального свойства, который неявно напрашивается в ходе исследования Манна, — это вопрос о субъекте действий, известных как кровавые этнические чистки. Кто совершает геноцид?

Ответ Манна однозначен: таким субъектом является не «народ» (турецкий, немецкий, сербский, хорватский, боснийский, хуту и т. д.), а конкретные индивиды и группы людей. Обычно их число не так уж велико, как может показаться. Счет палачей — самозваных или назначенных — идет на тысячи или десятки тысяч, что в процентном отношении составляет сравнительно небольшую долю от общества в целом. Убийство невинных, а особенно детей — занятие столь отвратительное, что обычный человек, даже находящийся в экстремальной ситуации, пытается его избежать.

«Отдав приказ на первый расстрел, майор Трапп впал в нерешительность и неожиданно разрешил отказаться от экзекуции тем, кто не хочет убивать. Из строя вышли только 12 человек. Они были переведены в другую часть и не получили никакого взыскания. Расстрелы множились, множились и сомнения».

«…перед каждой акцией исчезало 10–20 % личного состава, кто-то официально, а кто-то и самовольно. Кто-то прятался за спины своих, кто-то стрелял мимо. Некоторые оправдывались, ссылаясь на этику, другие признавались в своих симпатиях к социализму, третьи говорили, что не хотят связывать свою карьеру с полицией, но большинство объясняли свое поведение физическим отвращением к убийству, слабостью, разболтанными нервами. Но немногие подали рапорты о переводе».

«Многие ни морально, ни физически не могли свыкнуться со своей страшной работой. Когда психологический кокон, созданный идеологией, дисциплиной, товариществом, карьерой, все же лопался, помогал алкоголь. Он притуплял чувства и погружал в забытье».

В приведенных цитатах речь идет о нацистском Третьем рейхе. Моральный выбор существовал даже в условиях тотальной идеологической индоктринации.

Итак, геноцид осуществляет меньшинство. Поведение большинства позволяет охарактеризовать одно емкое слово: конформизм. Из опасений за карьеру, а иногда и за жизнь, львиная доля тех, кого называют обывателями, в любой стране и в любое время предпочитают отсидеться в стороне. Иногда они сочувствуют жертвам и даже им помогают, но, коль скоро такая помощь начинает грозить выживанию, снова начинают вести себя «как все».

Впрочем, всегда существует и еще одно меньшинство. Это люди, которые не поддаются националистическому угару и находят в себе силы на моральный поступок. Это те, кто помогает объектам чисток, рискуя собственной жизнью.

Второй вопрос морального — вернее, морально-психологического — свойства, который не может не задать себе исследователь кровавого этнического насилия, связан с «психотипом» исполнителей. Кем были люди, которые непосредственно участвовали в массовых убийствах (в расстрельных командах, в клиниках, проводивших эвтаназию, в концлагерях, отправлявших узников в газовые камеры, в бандформированиях, вырезавших целые деревни)? В распоряжении автора был довольно большой материал, хотя и недостаточный для однозначных и окончательных выводов. Лучше всего изучены случаи бывшей Югославии и нацистской Германии (Манн даже имел возможность работать с биографиями преступников, осужденных соответственно МТБЮ и Нюрнбергским трибуналом). Проведенные Манном разыскания — как на основе вторичной литературы, так и на основе первоисточников — не преподнесли ничего неожиданного по сравнению с тем, что мы знаем от Ханны Арендт[18]. Чудовищные злодеяния совершают обычные люди, находящиеся в необычных обстоятельствах.