Темная сторона души

Первые полгода Светлана страстно надеялась на то, что ребенок вот-вот умрет. Ей было непонятно, как, а главное, зачем теплится жизнь в этом с рождения исковерканном существе. Она показывала его врачам, добросовестно выполняла все необходимые процедуры и каждое утро ожидала, что сын не проснется. Но постепенно ее надежда стала угасать, превращаясь в тупое безразличие. Если бы не мать, Светлана наложила бы на себя руки – она уже знала как: лечь в ванную, быстро, не думая, нажать на вены бритвой, опуститься в теплую воду, закрыть глаза и ни о чем больше не беспокоиться. Но мать была рядом – твердая, несгибаемая, поддерживаемая своей верой. Безо всяких сомнений она приняла, что ребенок – не только крест дочери, но и ее собственный. И тащила на себе и его, и Светлану – не сгибаясь под своей ношей, с изредка вспыхивающим в глазах фанатичным блеском.

За то время, что я живу здесь, я уже так много доказал себе, что, пожалуй, можно и остановиться. Поездка выходит на редкость удачной. Я никогда не ощущал себя таким талантливым. Работается легко, впечатления собираются как раз такие, какие мне и нужны. Я складываю их в свою копилку и достаю по мере необходимости. Особенно приятно сочетать сбор впечатлений с физиологической разрядкой. Звучит, конечно, несколько пошловато, но ведь и значительным людям были свойственны небольшие слабости. Значит, и мне позволительно. В конце концов, все идет на пользу моему делу.

Одно плохо: мне катастрофически не хватает впечатлений для главной сцены. А она должна быть жизненной, непридуманной. Что же делать с убийством? Полагаю, его не так сложно осуществить, как кажется убогому законопослушному большинству. Возможно, если хорошенько все продумать, я смогу найти подходящую кандидатуру, а заодно избавить мир от очередной бессмысленной кровососущей твари в человеческом обличье. Я даже знаю одну такую.

Опасно, конечно, очень опасно. Но, во-первых, соображения опасности не могут остановить меня. А во-вторых (и самое главное), никакая опасность не может перевесить то, что я получу в результате. Результат выше всего, даже выше чужой жизни. Впрочем, почему «даже»? Особенно – чужой жизни.

Глава 8

С утра подул сильный ветер, прогоняя над деревней Игошино нагромождения облаков, объемных сверху и плоских снизу, словно их подровняли ножом. Глядя на эти облака, Маша решила, что на озеро она не хочет, а хочет в лес, насобирать земляники или черники в маленький бидон с веселой пятнистой коровой на крышке.

– Ма, давай дядю Сережу с собой возьмем, – предложил Костя, заправляя кровать.

– Давай, – обрадованно согласилась Маша, довольная тем, что такую отличную идею подал сын, а не она сама. – Пожалуйста, кепку не забудь и руки намажь от комаров.

– А ты куда?

– А я позову дядю Сережу.

Но Бабкина дома не оказалось. Когда Маша постучала в окно, оттуда высунулась пожилая румяная женщина, внимательно оглядела ее и сказала, немного окая и растягивая слова:

– Утро доброе, утро доброе… А Сереженьки нет. Отправила я его с другом квитанции оплатить за электричество, а то, не ровен час, отключат меня. Они на велосипедах и покатили.

– А далеко? – спросила Маша, надеясь, что через десять минут Сергей с другом вернутся и можно будет позвать их с собой.

– Так в Малаховке, – немного удивленно ответила женщина. – Где ж еще платить-то? Хотя вы ведь не местная, не знаете. Далеко – не далеко, а часа два-то еще прокатаются. Если очереди на почте не будет.

Маша вздохнула, поблагодарила ее и пошла к дому. Открывая калитку, она услышала громкие голоса и внутренне поежилась: опять Юлия Михайловна добилась своего и устроила скандал. Но, подойдя поближе, поняла, что ошиблась, – семейство Вероники собиралось пешком на озеро и громко обсуждало, кому что нести.