Темная сторона луны

Дедушкины часы в холле начали бить десять. Только один светильник горел в вестибюле – торшер в дальнем конце комнаты. Алан воспринимал все как-то особенно обостренно: приглушенный свет, отражающийся на стенах из побеленного кирпича, на красных костюмах спортсменов на спортивных картинках, украшавших стены, на лице Камиллы, которая, как ему показалось, материализовалась ниоткуда.

Камилла нерешительно постояла в дверном проеме, держа правую руку на задвижке, прижав левый локоть к боку. Она была в голубом. Ее личико словно светилось на фоне темноты, клубившейся снаружи; свет от ламп едва касался густых каштановых волос; казалось, она почти не дышит.

– Ты думал, – выпалила она, обращаясь к Алану, – что я все же могла бы быть убийцей?

– Нет, конечно нет! Мы ничего подобного даже и не думали, и в глубине сердца ты это знаешь!

– Знаю?

– Должна знать. В связи с этим делом возникали некоторые довольно странные идеи, но ни одна из них не была абсолютно безумной, а подозревать тебя было бы далеко за пределами даже полного помешательства.

– Хорошо, – сказала Камилла, – приятно знать свое место, по крайней мере в этом расследовании. Я спросила потому… потому, что всех остальных подозревают или в одном, или в другом; так что мне было просто интересно. А что же ты, в таком случае, думаешь?

– В тот самый момент, когда ты появилась, – ответил Алан, – я собрался пойти искать тебя. Мы не погуляли в саду в пятницу вечером – нам помешала Валери; почему-то кто-нибудь всегда нам мешает. Может, пойдем прогуляемся сейчас?

Камилла подняла глаза.

– Собственно говоря, – сказала она, – я пришла предложить тебе то же самое. На улице не так уж холодно, просто приятная прохлада. И сегодня вечером, по каким-то причинам, похоже, совершенно нет москитов. Поскольку нам надо поговорить об очень многом…

– Я должен запомнить, что это именно ты сделала предложение. Пойдем.

– Одну секунду! – вмешался доктор Фелл.

На его лице уже не было и следов той придурковатости и восторженности, что отличали его обычно. Печаль, глубокая печаль таилась теперь в глазах Фелла. У Камиллы перехватило дыхание.

– Да, доктор Фелл, у вас есть какие-то инструкции?

– Капитан Эшкрофт – хрумпф! – предсказал длинную и, возможно, бурную ночь. Не вижу необходимости соглашаться с последним прилагательным. Но у меня все же действительно есть кое-какие инструкции.

– Да?

– Сейчас десять часов. Я вижу, что у вас обоих есть наручные часы. Вы сможете постараться развлечь себя чем-нибудь, скажем, в течение ближайших полутора часов?

– И гораздо более долгое время, – заверил его Алан, – если только нам не помешают. Понимаете…

– В более долгом времени, – ответил доктор Фелл, – нет необходимости. Не уходите с территории, не удаляйтесь слишком далеко. В половине двенадцатого будьте любезны…

– Вернуться сюда?

– Нет, не сюда. Ни при каких обстоятельствах, – прогудел мощный голос, вы не вернетесь тогда в дом. В половине двенадцатого – можно даже чуть позже – отправляйтесь в среднюю школу «Джоэль Пуансет». Войдите через боковую дверь, как мы это сделали прошлой ночью; ее будет легко открыть. Идите в комнату 26, сидите там и дожидайтесь результатов.

– Понимаю, – сказал Алан, который ничего не понял. – Вы устраиваете вечеринку, не так ли?

– «Вечеринка», – объявил доктор Фелл, – слово, которое выбрано чудовищно неудачно. Но тем не менее оно может быть использовано в наших целях. В настоящий момент я должен вернуться к моим собственным заботам, обратив ваше внимание единственно на верного слугу по имени Джордж. Джордж предан Мэйнардам, как вы слышали; кроме того, по своим собственным причинам, он необыкновенно предан Я ней Билу. Теперь в сад!

И он выпихнул их за стеклянную дверь, которую Алан закрыл за собой.

Неровный лунный свет, лишивший цветы красок и подчеркнувший каждую тень, превратил сад в нереальный мир. Легкий белый туман поднимался над землей. Они вступили в него и по дорожке двинулись на запад. Одни, думал Алан, как будто никто в мире больше не существует. Плечо Камиллы коснулось его левой руки. У солнечных часов они оба остановились, повинуясь взаимному инстинкту, и стояли там, а туман проплывал мимо их колен.

– Алан, – вдруг сказала Камилла, – мы приближаемся к разгадке проблемы, не так ли?

– Думаю, да.

– Тогда, пожалуйста, скажи мне, что подумали ты и доктор Фелл, когда я влезла в ваш разговор?

– Я не знаю, что думает доктор Фелл. Что касается меня, то было бы гораздо легче сказать тебе об этом, если бы ты ответила мне любезностью за любезность.

– Ответила любезностью?

– Да. Тебя несколько раз осеняли разные мысли по поводу этого дела, так? У тебя должны были быть разные мысли, Камилла. Если это были просто части одной и той же идеи, тогда это попросту не имеет смысла.

– Алан, я не понимаю, о чем ты говоришь.