Темная сторона Луны

И вот такая дребедень каждый день. Мы толкали в новопосвященных высших знания, как женщина — вещи в слишком маленькую сумку. Понятно, пятилетний цикл обучения на планетах мы не могли ужать до трех месяцев. Да и наставников явно не хватало. Это еще хорошо, что нам не надо было думать о пропитании и патрулировании. Мозг высшего воспринимает информации гораздо больше, усваивает ее быстрее, но не до такой же степени. Самое главное — мне дела не было. Тени — специфическая материя, этому нельзя обучить всю группу, нужен индивидуальный наставник и полное отрешение от всего остального. А мы все-таки пытались создать воинов, и воинским упражнениям было отведено главное место.

Я попытался выбраться на разведку. Закончилось это поединком в Тенях и запретом покидать лагерь.

А на следующий день мы начали умирать. Нет, не на самом деле. За каждого из нас умирал Иллюминат. Я не знаю, как он это вытворял, но дважды его сжигали: за Хансера и Тайви, четырежды отрубали голову: Вильгельм с сыновьями и Рудовой. Один раз прямо изрубили на куски — Бьярни. Еще два раза заключили в каменную глыбу и утопили в море — Руи и Аркадия. Он принимал наши облики как настоящий оборотень. Он копировал все манеры и повадки, отращивал ложные головы специально для отрубания, ничем не отличимые от настоящих. Я понял, что внешний облик — для него вещь относительная. Как и строение тела. Он мог упрятать мозг в грудную клетку, а сердце в прямом смысле слова в пятку.

Конечно, эти метаморфозы требовали времени. К каждой смерти он готовился тщательно. Без подготовки с его стороны убить его было сложно, с нею — невозможно.

В конечном итоге официально живыми остались лишь мы с Гюрзой. Оно и понятно: про нее никто не знал, а меркурианца так легко не поймаешь, это могло навести на подозрения.

В дни этой вселенской скуки я и начал писать тот труд, который сейчас имею честь вам представлять, — черновики, наброски. Тогда цели никакой не было. Просто мемуары. Рановато, скажете? С какой стороны посмотреть. Возраст мы, высшие, всегда определяли не годами, а пережитыми событиями. С этой точки зрения я обогнал своего отца. Оказаться в центре смерча, сокрушившего всю систему Светлых доменов, — такое никому не проходит даром. И мне хотелось, чтобы участники этих событий, уже погибшие, не были забыты, чтобы потомки не сочиняли их деяний, приукрашивая неприглядные и умаляя те, что кажутся им слишком геройскими. Правда должна жить — пусть даже в том виде, в каком ее понимаю я.

* * *

Сольются земля и огонь воедино.
Нам не устоять, уж отрыта могила.
И скажут те, что нас повергнут во славе:
«Жизнь ваша — дерьмо в серебристой оправе».

Но братья спешат на отчаянный зов,

Со врат древних сил нами сорван засов…
Не скован тот меч, и стрела не готова,
Что путь нам укажет до мира иного.

Наш гнев, наша ярость бурлят, как волна,

И в бойню тогда превратится война.
Бордовый домен в наших древних лесах
Изведает боль, унижение, страх.

Лазурный с ним ту же разделит судьбу,

И пусть проклянут они нашу борьбу.
Дождем из огня смерть несут небеса —
Пусть это узрят наших братьев глаза.

Пусть те, кто не смог жизнь влачить, как рабы,

Почувствуют сладкую горечь борьбы.
Прижатый к стене лик надежды узрит.
Свобода в душе ярче Солнца горит.

Не сдержат ее топоры палачей.

Предатель познает сталь наших мечей.
И милость Творца на домен снизойдет,
Вперед, сквозь огонь, очищенье грядет!

Иллюминат недооценил возможностей нашей охотничьей избушки. Мы продержались четыре с хвостиком месяца. Изнуряющие тренировки днем, неспешные беседы с наставником ночью. Он в основном слушал, иногда задавал вопросы. И я видел, как все мы медленно меняемся. И Хансер, все такой же резкий с друидом на словах, и Бьярни, у которого, на первый взгляд, ничего, кроме боев, в голове нет, и ваш покорный слуга.

И вот однажды вечером он собрал нас и объявил:

— Все, наша защита окончилась, время действовать.

— Выступаем. — Мой брат устало улыбнулся. — Наконец-то.

— А мы готовы? — с сомнением спросил Рудовой.

— А кто нас будет спрашивать? — откликнулся Эдмунд.

— И где начнем? — поинтересовался Бьярни. — Зеленый замок в лоб штурмовать — кровью умоемся.

— И не возьмем, — подвела черту Тайви.