Темная сторона Мечты

Андрею совсем не хотелось курить, а хотелось целовать ее улыбающиеся влажные губы и всепонимающие карие глаза, которые, как ему в этот момент показалось, могли видеть не только то, что происходит сейчас, но и то, что скоро произойдет.

— Ты прав — не знаю. А может, и знать не хочу. Но кое‑что мне известно точно, — Алина, прищурившись из‑за табачного дыма быстро заполнившего тамбур, посмотрела на него чуть захмелевшим взглядом. — Я очень боюсь стать хоть чем‑то похожей на Татьяну, которая уверена, что все ее проблемы от того, что муж попался плохенький. И надо лишь поменять его на более толкового. А для этого пробует на эту роль всех подряд.

— Не всем так везет с мужем, как тебе.

— Это ты про мою семейную жизнь? Зря. Давай пока не будем об этом говорить. Это только мое. Я и так об этом слишком много думаю.

— А еще о чем думаешь?

— О нас с тобой, — серьезно ответила девушка. — И сейчас думаю, и думала до того, как мы встретились.

— Как это?

— А вот так, — Алина потушила сигарету в железной банке и положила руки на плечи Андрею. — Когда ты еще даже не зашел в нашу комнату, я уже знала, что это произойдет. Но вот не знала, что мне с этим всем делать.

В этот момент с грохотом распахнулась дверь между вагонами и мимо них прошла сильно подвыпившая компания. Последним шел молодой парень с бутылкой шампанского в руке. Он остановился и неожиданно предложил:

— Не хотите шампанского со мной выпить?

— Как-нибудь в другой раз, — пытаясь избавится от навязчивого попутчика, ответил Андрей. — Да у вас и стаканчиков нет…

— О, дорогой, зачем они? Шампанское же хорошее — можно прямо из горлышка пить.

Незнакомец, где-то уже сильно выпивший, не сводил глаз с Алины, наверное, пытаясь произвести на нее впечатление своими гусарскими усами и манерами.

— Из горлышка ты и глоток не сделаешь. Не веришь — можно поспорить, — усмехнулся Андрей, вспомнив свой огромный студенческий опыт.

— Почему так говоришь? Хочешь спорить? Давай спорить. Я прямо здесь все до дна выпью. На что спорим?

Алина на секунду посмотрела на Андрея и, будто что‑то загадав, вмешалась в разговор:

— Если у вас не получится, вы оставляете бутылку нам, а сами исчезаете. А если получится, то я вас поцелую.

Незнакомец недоверчиво повертел головой, переводя взгляд то на Алину, то на Андрея, и решившись, резкими движениями открутил проволоку, стрельнул пробкой в потолок и поднес бутылку к губам. В этот момент из нее хлынула пена и быстро заполнила его горло. Он поперхнулся, закашлялся, из глаз его полились слезы. Выждав несколько секунд, он попробовал повторить попытку, но эффект был тот же самый.

— Ну все, приятель, только обольешься весь. Бесполезно. Пена не даст. Не трать попусту хороший напиток, — остановил его Андрей. — Проверено и не раз. Догоняй своих друзей, вместе из стаканов выпьете.

— Нет. Шампанское оставьте нам. Как и договаривались, — решительно добавила Алина. — Спор есть спор.

Парень, часто моргая красными выпученными глазами, вопросительно посмотрел на Андрея, будто ища у него сочувствия, но Алина, не давая ему опомниться, одной рукой приоткрыла дверь в вагон, а другую протянула, чтобы взять бутылку. Тот не стал больше возражать. Передал ей шампанское и расстроенный молча вышел из тамбура.

И сразу, как дверь закрылась, Андрей притянул девушку к себе и начал целовать ее лицо и губы. Сначала она отвечала, но через минуту отодвинула его от себя рукой, в которой была бутылка, и тихо сказала:

— Не спеши, у нас впереди полно времени…

Утром, когда поезд подъезжал к Вильнюсу, обнаружилось, что Гена, ехавший в купе с тем единственным мужчиной из всего отдела культуры, развязал…

Алина заметила встревоженные лица Андрея и Владислава.

— Это что, большая проблема? — спросила она.

— Да уж. Это огромная проблема.

— Для Гены?

— Нет, для нас. А может и для всей Литвы.

На вокзале их туристическую группу встретила женщина‑экскурсовод и проводила в старенький, пахнущий соляркой красный «Икарус». Пока ехали до отеля, она рассказала программу их трехдневного пребывания и пару анекдотов про привычки местных жителей. Судя по всему, сама женщина была русской и относилась к литовцам не очень доброжелательно.

— Им сейчас в таких лошадиных дозах вкалывают национальное самосознание, что есть вероятность, что скоро дойдет до измерения черепов, проверки на лояльность и высылки отсюда тех, кто не прошел по нужным параметрам, — сказала она, грустно глядя в окно.

Отель был в самом центре города. Там, где проспект Ленина переходил в площадь Гедеминаса. Старинное трехэтажное здание с балконом во всю длину второго этажа было с одной стороны заставлено облезлыми строительными лесами, а с другой сверкало яркой‑голубой краской и новыми окнами.

Девушки с серьезными лицами на стойке регистрации быстро переписали прибывших и раздали ключи. Оказалось, что вся группа размещена в той части гостиницы, где происходит ремонт. Кроме того, в этом крыле «удобств» в номерах не было, а на всех постояльцев в конце коридора был всего лишь один туалет с душем.