Темная сторона Мечты

— Окрестные крестьяне со всех ближайших деревень везли сюда подати. Еду всякую, отрывая ее у своих детей. А хозяин замка, вот прямо перед этой башней, их нещадно порол, если что‑то ему не нравилось. Но теперь их потомкам, нашим современникам, внушили, что это не маньяк‑самодур, а великий князь Гедимин — отец‑основатель литовского народа. Князю, скорее всего, было наплевать, литовец ты или нет. Его мир делился на себя любимого, красивых женщин и тех, у кого что‑то можно отнять, чтобы заслужить женскую любовь. Какие там литовцы? Но пару лет прочистки мозгов и народ его безумно любит и считает великим. А пройдет еще пару лет и, как сказала та женщина в автобусе, начнут измерять черепа. От патриотизма до нацизма один шаг. Получается, что любовь можно при желании привить, если…

— Нет, нельзя, — оборвала его Алина. Она облокотилась о невысокую каменную ограду, окружавшую холм, закурила сигарету и с интересом рассматривала аккуратные частные дома внизу, которые сильно отличались от привычных российских изб с тремя окнами на фасаде.

— Почему же?

— То, о чем ты сейчас говоришь, это не любовь. Это оболванивание. А любовь — это совсем о другом. Понимаешь… — она поморщилась, подбирая слова, но не найдя их, оглянулась в поиске урны. — Не смогу сейчас объяснить словами: это или чувствуешь, или нет… Это когда сердцем, а не желудком или разумом. Смотри, какие красивые урны. В них даже страшно бросать мусор.

— Мусор в красивой обертке — это все равно мусор.

Они еще раз обошли башню и стали спускаться по той же извилистой, мощеной разноразмерными камнями дорожке под старыми деревьями. Вдоль тропинки с двух сторон были заботливо высажены маленькие яркие цветы. На них, с трудом пробиваясь сквозь густую листву, в которой щебетали невидимые птицы, падали солнечные лучи. Чередование тени и света на траве, на цветах, на булыжниках под ногами создавало яркую мозаику, очертания которой менялись, как только ветер шевелил листву над их головами.

— Мусор — не мусор, но детали много решают, — Алина разглядывала все, что попадалось им на пути так, будто хотела запомнить на всю жизнь.

— Конечно решают. Был бы у меня нос на пять миллиметров длиннее, и ты бы на меня не взглянула. А если бы еще и рост на десять сантиметров меньше, а вес на десять кило больше…

— Мне кажется, дело не в миллиметрах, — опять перебила его Алина.

— Важно не то, что снаружи, а то, что внутри… Вот только в чем это измеряется, я не знаю. Как, например, измерить запах весны, запах этой цветущий сирени? А душа? В чем ее измерить?

— Говорят, душа весит 21 грамм. Проводили эксперименты. После смерти человек мгновенно худеет на 21 грамм.

— По-твоему, душа измеряется в граммах? И у всех она одинаковая? Мне кажется, это ерунда.

— А ты как думаешь?

— Я уверена, что душа измеряется тем, сколько любви она может вместить.

— А любовь к самому себе считается? — попробовал пошутить Андрей. — У некоторых только такая вмещается.

— Это не совсем люди. Точнее, люди‑инвалиды, — серьезно ответила Алина. — Но когда ты можешь вместить очень много любви, наверное, тоже плохо.

— Почему?

— Потому что в любви, если ее слишком много, можно захлебнуться и утонуть, — неожиданно развеселившись, засмеялась Алина. — И утопить тех, кого любишь. Я так проголодалась, что съела бы что угодно.

— Так мы же собирались в ресторан…

— Значит, идем гулять на все выигранные деньги.

Веселый услужливый официант принес меню и предложил попробовать местные зразы.

— В литовском рецепте в них мало картошки, но много мяса. И замечательная начинка из яиц с луком. А еще рекомендую блинчики с грибами… Вы, кстати, что пить будете?

— Мы будем пить водку, — подмигнув Андрею, ответила Алина.

— Тогда к водке я вам рекомендую шупеню. Отлично смазывает желудок перед употреблением алкоголя.

— А что это? Мы здесь первый раз, — спросил Андрей.

— Густой суп, в котором все перемешано: горох, фасоль, ячка, мясо и свиной хвостик. В Литве это обрядовое блюдо при сватовстве. По тому, как лежит хвост на тарелке, можно определить, согласна девушка или нет.

— Хочу шупеню, — уверенно заявила Алина. — Буду всем рассказывать, что в Вильнюсе ела только шупеню. Все будут завидовать, потому что не знают, что это такое.

Когда с выбором блюд закончили, официант принес водку в запотевшем графине и мясную нарезку на деревянном блюде. Алина сделала серьезное лицо и спросила:

— Пока мы еще в здравом уме, я хотела узнать, — Андрей заметил, что она сильно волнуется: щеки ее покраснели, а пальцы левой руки теребили кончики волос, — у тебя есть девушка?

— Нет. Я практически абсолютно свободен.

— Слово «практически» немного настораживает.

— Это просто слово паразит. Оно ничего не значит.

— Хорошо, — девушка кивнула головой, но было заметно, что она не совсем удовлетворена его объяснением. — Тогда еще один неделикатный вопрос… Только обещай, что ответишь честно.