Темная сторона Москвы

Никому не доверяя, поступили хитро. Чтобы сам мужик ничего о тайнике не прознал, отослали его, будто бы по делу, и пока того дома не было — спрятали все свои деньги в печную трубу. Стояло лето, а летом какой дурак станет печь топить?

С их-то несусветной жадностью подобное расточительство казалось им немыслимым. Летом дрова расходовать? Да это ж почти кощунство! Что там — святотатство!

Так уж над ними черт подшутил. Разумеется — просчитались.

Не знали они, что их дворник страдает ревматизмом. Лекарь посоветовал мужику прогревать больные места на теле утюгом. В утюг же требовались угли. Вот и затопил дворник печь в каморке, решив к ночи побольше углей в утюг заготовить.

Когда Кусовниковы внезапно вернулись, в дворниковой печи уже горячо полыхали все их лелеемые миллионы!

От невыносимого потрясения старуха Кусовникова на месте пала замертво, а старик, не заметив смерти супружницы, полез прямо в огонь спасать денежки. Подвывал от ужаса, но лез, не замечая, как загорается на нем суконная одежда. Повытаскал из печи и разбросал по каморке горящие поленья, отчего комната занялась огнем, а за ней и весь дом полыхнул.

Благо, пожарная часть была рядом — дом отстояли. Старик же и при виде начавшегося грандиозного пожара не унимался — все рвался в пекло спасать капиталы. Сей скупой рыцарь обгорел, едва не задохнулся дымом, но не унялся, пока окончательно не лишился чувств. Помер, до последнего вздоха горюя об одном — об утраченном сокровище. Ох уж эта проклятая «Нега упокоения»! Упокоив и Кусовникова, и супругу его, никакой неги несчастным не дала: обманула!

А ведь все могло бы иначе повернуться.

Мастера, строившие доходный дом Кусовникова, ни с какой нечистой силой шашней не водили. Они просто воспользовались своими профессиональными секретами.

Хороший мастер умеет и благо, и черную пакость творить одинаково.

Печники, например, могли вмазать в трубу гусиные перья, дудочку или свистульку из тростника, и после в таком доме навсегда поселялась «кикимора». Или кирпич в печи так положить, что печка будет поддымливать, отчего у людей постоянно головы болят.

Плотники и каменщики знают, как подложить щепки в кладку, чтоб дом толком проконопатить стало невозможно или чтоб камень правильной осадки не дал — оттого и останутся в доме вечные гниющие холодные углы. Или вложат в стену горлышко бутылки, и тогда завоет в доме «домовой».

Нет страшнее подобного мастера-умельца, потому что после его работы никакие иконы и освящения уже дом не избавят от всаженного туда «черта».

* * *

Говорят, и теперь ужасный доходный дом, в котором несчастный Кусовников все свои доходы потерял, не отпускает от себя своего владельца. Бродит по дому ночами неприкаянный призрак: растерянный старичок с безумным взглядом. Озираясь и потирая слабые паучьи ручки, приговаривает жалобно: «Ох, денежки мои, денежки!» И до того тоскливо… Самое черствое сердце жалостью раздерет.

Механический балаган

Девичье поле

В 1840 году на пасхальные празднества впервые были доставлены из Европы в Москву механические аттракционы — новейшее достижение инженерной мысли для развлечения публики.

Издавна каждый европейский аристократ, не говоря уж о царствующих особах, почитал за особую заслугу перед цивилизацией возвести нечто увеселительное, чтобы поразить окружающих роскошью, размахом и диковинностью выдумки. Так что в просвещенной Европе на этом пути много прогресса было достигнуто — начиная с маскарадов в Венеции, «священного леса» в Бомарцо, виллы «монстров» и Версальских садов с шуточными фонтанами, каскадами и гротами.

Достойнейшие художники и ученый люд прилагали руку: сам гениальный Леонардо в какой-то год для именин своего покровителя изготовил механического человека из бронзы, который поставлен был в гроте у воды и при появлении лодки с гостями вставал и снова садился, будто приветствуя посетителей. Ну и визгу было!.. Дамы кричали, завидев внезапное движение железного болвана. Мужчины — и те не могли удержаться — в испуге хватались за шпагу!

Тем временем в родных пенатах лучшим развлечением еще считались качели и ледяные горки. Но и в отечестве среди знати пошла тоже мода на устройство увеселительных садов. А там и купцы многие заинтересовались: начали строить на своих землях карусели с лошадками и лебедями, с музыкой и иллюминацией, горки, кегли, балаганчики с кривыми зеркалами для смеху и всякое тому подобное. Оказалось: на шуточных забавах можно нешуточные деньги загрести!

Некто Федор Зверев, предприимчивый негоциант с Нижней Масловки, почуяв живой финансовый интерес, вложился в устройство развлекательного уголка. Держал он у себя всего ничего: две карусели для взрослых и одну поменьше, для детишек, да «гигантские шаги» — особые качели, где за веревку цепляешься и пошел отмахивать, будто Гулливер, вокруг столба. Простенько, но с азартом.

Процветало до поры зверевское заведение. За год удалось Федору увеличить свой капитал вдвое.

Но в 1840 году приключилось несчастье.