Темная сторона нации. Почему одни выбирают комфортное рабство, а другие следуют зову свободы

Психический мир человека всю жизнь расширяется.

В первые недели формирования мозга ребенка в утробе матери он обрабатывает только похожие информационные сигналы. Эмбрион вырабатывает гормоны, они взаимодействуют с гормонами матери, и это влияет на развитие конкретных органов. К концу беременности мир эмбриона обогащается настолько, что он через воздействие гормонов стресса (кортизол, катехоламины) или счастья (эндорфины, окситоцин) воспринимает эмоции матери. После появления на свет младенцы узнают мать и отца, объекты привязанности, по отдельным признакам: глаза по их блеску, голос, движения.

Начиная с третьего года, ребенку открывается мир слов и его психический мир углубляется. Сначала слова обозначают ситуативные предметы (мяч, соска), но постепенно усложняются (пойдем на прогулку). К возрасту пяти-шести лет у мозга формируется представление о времени, ребенок способен рассказать историю. Теперь он может составлять фразы с невоспринимаемыми предметами, событиями или понятиями: битва, проигранная тысячу лет назад, славное или наоборот постыдное происхождение.

Рассказ об окружающем мире формирует индивидуальность («я родом из Сен-Луи»), чувство гордости («я бретонец»), стыда («мой отец был пособником нацистов») или логический бред («я принадлежу к высшей расе, потому что у меня русые волосы и голубые глаза»).

На стадии самореализации ребенок разделяет убеждения тех, кто его защищает и наставляет на пути развития.

Он вбирает в себя ценности тех, к кому привязан.

Когда родительский дискурс соответствует общественному, молодые люди активно проявляют себя в обществе. Если в других институциях – школе, церкви, политической партии или секте – представляется иная точка зрения, а члены семьи придерживаются разных убеждений, семейные связи в результате разногласий ослабевают. Так произошло с маленькой Аннели: она мечтала вступить в ряды Гитлерюгенд, а родители выступали против.

К возрасту семи-десяти лет тоталитарная культура предлагает ребенку прекрасные поощрения и может предоставить то, что ему нужно: «Я бы носила форму, как Эрна и Лизль, мы бы танцевали и общались с русыми детками, которые принесут нашему народу тысячу лет счастья». Когда подобный культурный дискурс завоевывает детские сердца, любое замечание, любая оценка разочаровывает. Одержимые тоталитарным дискурсом молодые люди, будь то члены Гитлерюгенд или молодые джихадисты, без колебания донесут властям на родителей.

Когда психический мир детей сопоставим с миром их родителей, в противостоянии тоталитарному дискурсу они становятся единомышленниками.

Виолетта, врач в Тимишоаре[2], вышла замуж за однокурсника. Во времена Чаушеску (1918–1989) в Румынии признавались только церемонии гражданского бракосочетания. В браке родились две дочери, но Виолетта была православной и не чувствовала, что перед Богом они муж и жена. Семья поехала в Карпаты, нашла церковь и священника. Дочери не были верующими, но из-за тотальной слежки им казалось, что на их одежде отличительный номер, по которому их могли вычислить в церкви. Любой мог позвонить в полицию и продиктовать цифры. На следующий день к родителям бы пришли с проверкой, установили слежку и запретили перемещения. Все венчание девочки не находили себе места, но тайну не выдали. Соучастие в нарушении сплотило семью, противопоставило ее режиму Чаушеску.

Любить негодяя

В 1945 году после освобождения Франции от нацистов многие дети узнали, что во время войны их отцы сотрудничали с оккупантами. Было сложно приспособиться к противоречивым дискурсам: «Я любила отца как члена семьи, который играл для меня важную роль, но как член общества он был близок к Дорио[3]», – вспоминает Мари о своем детстве. В восемь лет она с изумлением наблюдала восторг матери, когда на одном политическом собрании Дорио, мэр Сен-Дени и депутат от коммунистов, распалял настроение толпы и убеждал создать Французскую народную партию. Она должна была сотрудничать с нацистами и вступить в Легион борьбы французских добровольцев против большевизма в СС.

Задавались ли вы уже вопросом, как ребенок может любить негодяя? Достаточно всего лишь не думать о нем как о негодяе и любить в нем того доброго папеньку, в которого он – Менгеле, Гиммлер и другие – превращается дома.