Темная сторона неба

— Конечно, ваше превосходительство. — Он поколебался, а потом спросил: — Как ваше превосходительство желает, чтобы я поступил с ними?

«Ну, спасибо, парень, Очень хороший вопрос».

Наваб медленно обвел всех нас горящим взглядом.

— Я хотел бы видеть, чтобы их всех пристрелили, как паршивых свиней! брезгливо выкрикнул он. — Чтобы знали, как я наказываю такое предательство! Чтобы поняли, как много беспокойства они мне доставили!

Судя по всему, у него уже прошли тошнотные ощущения и он мог позволить себе выплеснуть на нас свой гнев, не опасаясь при этом уронить свое достоинство и выплеснуть себе на ноги содержимое собственного желудка.

Меня так и разбирало громко рассмеяться, но я отказал себе в этом. Наваб не зря так говорил: мы почти что одурачили его превосходительство наваба Тунгабхадры, и это было наихудшее из зол, которое мы могли причинить ему. Сами сокровища в списке наших прегрешений имели второстепенное значение.

— К сожалению, мы здесь на иностранной территории, так что нам придется обходиться с вами любезнее, чем мне того хотелось бы.

Дверца «Пьяджо» распахнулась, и появилась мисс Браун. Она заметно посвежела и пришла в себя.

— Все на месте, Али.

Это утихомирило его гнев. Он кивнул, взглянул на меня и произнес:

— Жаль, что мы не в Пакистане, командир. — Он повернулся к Хертеру. Я предоставляю вам разрешение делать с ними что вам угодно, если они будут не подчиняться вам, герр Хертер.

Хертер снова сдержанно кивнул и блекло улыбнулся, а наваб обратился к мисс Браун:

— Не пойти ли нам в деревенское кафе?

Она кивнула и тут же пошла. Наваб пошел было за ней, но остановился и посмотрел на Моррисона, а затем спросил Хертера:

— А как этот Димитриу оказался втянутым?

— Драгоценности находились в его доме, ваше превосходительство.

— Как они оказались там?

— Я не знаю, ваше превосходительство. Выяснить?

Наваб пожал плечами.

— Если хотите.

И пошел по траве вслед за мисс Браун.

Хертер отступил на пару шагов, чтобы занять удобную дистанцию, и помахал «люгером», собирая нас в кучу.

Я торопливо спросил Хертера, надеясь отвлечь его от последней мысли наваба:

— Ну а теперь мы можем закурить?

Хертер покачал головой.

— Вы не будете курить, командир.

— Ну ради Бога, — не унимался я.

— А ну спокойно!

Я пожал плечами.

— Вы могли бы разрешить женщине уйти. Она не причинит вам зла.

— Подождем.

В его глазах опять появился голодный блеск, и «люгер» нацелился мне в живот. Ему разрешили перестрелять всех нас, если он найдет нужным, и такие вещи он помнил без дополнительного напоминания.

— Прости меня за все это, Джек, — сказал Кен.

— Брось ты. При чем ты тут?

— Знаешь, я не хотел…

— Говорю тебе, брось.

— А ну спокойно там! — повторил Хертер.

Кен стал потирать свою перевязанную руку. Мы стояли и ждали. По крайней мере, мне показалось, что я сумел отвлечь внимание Хертера от Моррисона. Но я ошибался.

Внезапно из-за уходящих облаков выглянуло солнце, и мы сразу почувствовали тепло его лучей. Скалы и песок снова начали обретать яркую расцветку.

Хертер поменял свою позицию так, чтобы солнце светило ему в спину. Мы стояли тесной группой: я — крайний слева, Моррисон — крайний справа, а Хертер — в добрых футах пятнадцати от нас.

И Хертер спросил Моррисона:

— Почему драгоценности оказались в вашем доме?

Моррисон поднял на него глаза и молча пожал плечами.

— Отвечайте! — прорычал Хертер.

Моррисон не ответил.

Хертер навел пистолет на Моррисона и сделал пару шагов вперед. Жена Моррисона со страхом следила за движениями Хертера.

— Вас зовут Николаос Димитриу?

Моррисон медленно кивнул. Видно было, что он устал и потерял всякий интерес к происходящему.

Хертер нахмурился и о чем-то задумался. Я понадеялся, что это не придет ему в голову, но напрасно. И Хертер спросил-таки:

— Вы немец по рождению, nicht wahr?[17]

Моррисон молча продолжал смотреть на него.

— Und bei welchem Regiment haben Sie gedient?[18] — выпалил Хертер.

Я вмешался.

— Ради Бога, никакой он не немец, он француз и еле-еле говорит по-английски.

А ведь это я убедил Моррисона, всего несколько часов назад, что, мол, хватит ему выдавать себя за другого. Моррисон покачал головой и с усталым видом промолвил:

— Я англичанин, меня зовут Моррисон, это я привез сюда драгоценности.

Хертер машинально сделал три шага вперед и остановился, несколько пригнулся и направил на Моррисона пистолет. И спросил, почти не веря в возможность положительного ответа:

— Это вы, — подчеркнул он последнее слово, — украли их у его превосходительства?

Моррисон молча кивнул.

Хертер трижды выстрелил ему в живот.

И я бросился на Хертера. «Люгер» переметнулся на меня, но я ударил по нему левой рукой, и выстрел прогремел у меня под мышкой. Тут же правой рукой я схватил его за запястье правой руки, державшей пистолет, и всей своей тяжестью навалился на руку.

Мы свалились на землю, но я цепко держал в этот момент его руку. «Люгер» отлетел в сторону. Я бросил Хертера и перекатился к пистолету.

Женщина закричала, её крик вылился в один нескончаемый и беспрерывный звук.

И вот моя рука оказалась на «люгере», но требовались мгновения, чтобы принять удобное положение.