Темная сторона Петербурга

— Не знаете вы здешней публики, — горько скривился незнакомый мертвец. — Это такой сброд! Такие ушлые люди. Сущие разбойники. Вон, глядите — уже бегут. Завидели новенького и…

Оглянулся Платон — и впрямь, налетела на него целая толпа каких-то упырей. Галдят, кричат — ничего не разберешь.

— Ну, что же вы? — подбадривает давешний мертвец. — Подписывайте им!

Упыри, раззявив клыкастые пасти, все, как один, протянули Платону Галактионовичу векселя: «Подпишите мне! И мне подпишите! Моей мамочке подпишите! Именной чек подделайте, пожалуйста — у нее завтра юбилей!»

— Да не подписываю я никаких чеков! И векселей не подделываю! — возмутился Платон, злобно отпихивая от себя обнаглевших вурдалаков.

— Как так?! — возмутился один из них, самый горластый. — А что же ты тут делаешь, негодяй, среди сливок общества?

«Это вы-то сливки?!» — хотел было завопить Платон Мокеев, но мертвец подал ему знак: подмигнул и приложил палец к почернелым губам — молчи, мол, дружище.

— Давайте сюда! Я за него подпишу. Как хотите, так и подпишу. Хотите, Афанасьевым или Свешниковым подпишусь? Могу также Овчинниковым, Софроновым, Ивановым.[12]

— Эка невидаль — Ивановым! Не видали мы, что ли, Ивановых? — требовательно запищал упырь, поминавший про мамочкин юбилей. — Ты нам Брутом подпиши! Чтобы на удачу пошло. Веревка самоубийцы удачу приносит. Сделай нам талисман! Чтобы написано было: «Брут!»

— Брут! Брут! И тут Брут! И тут! — захихикали упыри, пихаясь локтями и подталкивая друг дружку.

Мертвец испустил тяжкий утробный вздох, встал за конторку и принялся подписывать векселя, ассигнации, расписки, облигации, лотерейные и даже просто трамвайные билетики.

— Если б я только знал, сколь дорого будет стоить мой автограф! — тяжело вздыхая, пояснил он. — Я бы еще прежде, при жизни своей, финансовые дела поправил. Ведь на одной подписи состояние сколотить можно! Вы понимаете?! Вы меня понимаете?! — завопил он, подскакивая неожиданно к Платону и тряся его нещадно за плечи. — Вы меня понимаете?!

* * *

— Ну, что? Вы его поднимаете?! Или мне еще людей звать? Принесите воды!

Платон Галактионович очнулся от тяжелого пьяного забытья, сознание его прояснилось, — и он прямо перед собой обнаружил красное с натуги лицо самого хозяина трактира, Прохора Савельича Доброхотова.

Прохор Савельич хлестал постояльца по щекам, чтобы привести его в чувство, а чуть в стороне из-за его левого могутного плеча высовывалась острая лукавая мордочка Леонарда Грозульского — такого же завзятого игрока, как и сам Платон Мокеев.

— Что ж это с вами случилось, Платоша? — испуганно вопрошал Грозульский, высовываясь и пропадая снова за плечом трактирщика. Голова Платона моталась из стороны в сторону. — Что произошло? Неужто проигрались? — закусывая жалобно губу, лепетал Грозульский. Но глазки его сияли интересом столь же холодным и напряженно-острым, как у кота, когда он подкарауливает мышку.

— Проигрался?! — разлепив сухие губы, воскликнул Мокеев. — Да ничего подобного! Ха! Поставьте меня, — скомандовал он трактирщику.

Тот, увидав, что клиент уже достаточно пришел в себя, усадил Мокеева на кровать и, ворча и отряхивая руки, отошел в сторонку. А Платона тем временем несло на волне вдохновения.

— Разве с проигрыша пьют? — втолковывал он приятелю. — Да я выиграл немыслимую сумму в пятницу! Хотите знать — как? История весьма занимательная, уж вы мне поверьте.

Заметив, как до черноты расширились зрачки Грозульского, Платон понял, что рыбка угодила на крючок и надо только подсечь ее одним решительным движением, войдя в воду… Кстати, о воде.

— Дайте же мне, черт возьми, воды! — закричал он хозяину. И, повернувшись к раскрывшему рот Грозульскому, доверительно попросил: — Друг мой, закажите мне сейчас немедленно завтрак, прошу вас. Все пропил, ни копейки при себе теперь нет… Но отплачу! Ради нашего приятельства так и быть — вам одному открою свой секрет. Позвольте мне только слегка подкрепить свои силы. Все дело, знаете ли, в рубле! Всего лишь одна ставка…

— Шампанского? — предложил трактирщик, почуяв перемену ветра. И не прогадал.

* * *

Пустив слух о необыкновенной удаче, которую якобы принесла ставка на рубль, подписанный самоубийцей Брутом, находчивый игрок Мокеев сумел в течение нескольких дней вернуть проигранную сумму. Для этого ему пришлось войти в сговор с несколькими менялами государственного банка, но это было совсем не трудно.

Азарт ведь не есть свойство какой-либо одной отдельной игры, азарт — качество игрока. И он проявляет его в полной мере, как бы ни менялись условия.

В течение нескольких лет все петербургские картежники и завсегдатаи лошадиных бегов регулярно выкупали рублевые ассигнации, подписанные самоубийцей Брутом. Цена брутовскому рублю в черных кассах установилась невероятная: двадцать пять рублей за один «счастливый».

Государство даже вынуждено было пресекать ажиотаж, публикуя сообщения с опровержением слухов о чрезвычайной якобы редкости брутовского рубля.