Тёмная сторона Планеты Икс

Скромный лондонский эскулап Симеон Уиллард умел собрать разнообразное общество. Когда повод для встреч вновь случился в его жизни (в свежие апрельские дни 1902 года), общество собралось в бывшей гостиной господина Хамфри.

Сам терапевт предъявил пациентам настоящую практичность — стеклянные колпаки не резали глаза пылью над бездействующим содержимым, в противовес тому, что мы увидели бы у предшественника. Кулак упёрся в выпуклую щёку доктора, пытливые глаза пожирали сияющий кофейник.

Её Величество по-прежнему здравствовала, вопреки всем скептическим прогнозам потомков. Некоторым другим знаменитостям жизнь не продлили, в том числе художнику Левитану, но какая иная судьба была бы уготована еврею? Покуда над крышами привычной Викторианской Земли светило ясное апрельское солнышко, Небесные люди жили в сентябре года 2020-го. Не желая сойти с ума, Уиллард при каждом упоминании мысленно вычитал 100 лет, что виделось ему более привычным для скромного разума.

В столь же трудные былые времена Уиллард тесно общался с несколькими докторами, но знал бы он, куда их всех разбросает судьба. Доктор Колби проявил незавидное рвение, по собственному желанию отправившись в полевой госпиталь на ирлакезских землях. Сердце Симеона обливалось кровью после каждой новости с фронта. Не сложил бы товарищ смелую головушку.

Колби год познакомился с самим Конан Дойлом, что заинтересовал его не как литератор, а как врач и как человек, приплывший в Ирландию из патриотических побуждений. Если верить газетам, несметное число наших добровольцев поддержало Ольстер в борьбе с супостатами (наша армия не сделала ни единого выстрела), несметное число европейских вояк подавило бунт боксёров в Пекине (русские войска в подавлении ни в коем разе не участвовали), несметное число наших журналистов взволновано вторжением гансов и фрицев в бурские республики (кто-то утверждал, будто это были вовсе не гансы) и осудило немецкое же вторжение в Россию (либералы в него не поверили). Но что бы ни происходило под солнцем, лишь один верный товарищ нарушал своей смелостью спокойный сон Симеона.

Прожил бы Симеон целую вечность в постоянном волнении, если бы беспроволочный телеграф не принёс от Колби долгожданную весточку. Колби спас пленного ирландского солдата — казалось бы, не иначе как врага. Благодаря мимолётному знакомству смелый доктор передал столичному другу стихотворение от противолежащего народа. Уиллард по прочтении не удержался от грустной улыбки.

Вы все — лизоблюдов орава.
Довольно сидеть с королевой!
Кто там сидит справа?
Слева! Слева!
Показал всему Дублину сасаннах
Кацапскую физиономию.
Кто за него, тот пошёл …!
Наши люди — свободой ведóмые.
Бальфур, взяв в банке деньгу,
Стреляет в дублинского слугу
Из пулемётных очередей.
А я возьму в банке, если смогу,
Не фунты, и даже не рублики.
Смотрите, завидуйте, мы из людей
Свободной кельтской республики!

Покуда на Зелёным островом неумолимо витает Азраил, мы возвратимся в мирный, уютный, милый дом.[20]

В спальне, на прикроватном столике, Уилларда ждала завлекательная книга, «Дракула» Брэма Стокера (читателю поистине улыбнулась удача: книгу он купил в последний момент перед инфляцией). Но если речь заходила о реальном, подлинном, мире, молодой джентльмен без сомнений и колебаний вставал на сторону науки. Ни одного настоящего вампира Уиллард ни за что бы ни признал, но в области словесности погружался в привычные интересы. Много есть подобных книг.

Но вдруг он ошибся, и господин Хамфри сам был вампиром? И не испытывал ли аналогичное пристрастие некто Глебатин? Таковое существо в государственной деятельности привело бы к ещё большим мукам.

Ни одному из смертных не было ведомо. Пока же мы наблюдаем картину, как Уиллард беседовал с двумя разными людьми, с мужчиной и женщиной.

Напротив Уилларда сидела обладательница волнистых тёмных волос, узколицая дама средних лет (этикет не позволяет нам уточнить её возраст). Что вы ни скажете о языке или науке, А. Г. Дулиттл, тотчас найдётся предмет, по чьей вине ваша дражайшая половина непременно рассердится. Назовём её просто «Примроуз Дулиттл», этого ангела в доме, что иной раз не сговорчивее демона революции.