Темная сторона разума. Как человек превращается в чудовище

Перед глазами ожила картина преступления. Вот его лицо и большая часть головы в запекшейся крови, левый глаз сильно опух, и его сливовый оттенок сильно контрастирует с общим цветом кожи. По лицу видно, что Пол был в шоке – в этом нет никаких сомнений. Должно быть, за долю секунды до смерти он понял, что сейчас произойдет. Рука с изогнутой ладонью приподнята к лицу в попытке защититься. Я рассмотрела колото-резаные раны на груди – маленькие, бесцветные порезы, словно оставленные ногтями на кожице яблока. Крови нет, обычные входные раневые отверстия, что указывало на то, что они были нанесены уже после наступления смерти. На этих кадрах очевидно, что жена безуспешно пыталась разрезать тело пополам по талии – и вновь никаких следов кровотечений, только разрезы плоти. На некоторых фото видны мусорные мешки, губки, рулон туалетной бумаги на ковре. На кухне что-то, похожее на человеческие фекалии. В раковине тазик, а в нем гаечный ключ, вода красновато-коричневого цвета.

Замести следы никто не пытался, скорее убийца стремился просто навести хоть какой-то порядок – и то безуспешно. Мест преступления я видела немало и могу точно сказать одно: избавиться от следов – непростая задача, даже для опытного убийцы, который знает свое дело. Человеку, который пытался оттереть кровь с дивана губкой и промокнуть ковер туалетной бумагой, явно не хватило сил и расчетливости размышлений, необходимых для того, чтобы замаскировать свои действия. После тщетных попыток убрать тело Пола или хотя бы разрезать его на части, Элисон завернула труп в одеяла; сил смотреть на то, что она сотворила, у женщины уже не было. Так и остался покойный муж лежать на светлом ковре с цветочным узором.

На других фотографиях – самый обычный дом, разве что подозрительно чистый и аккуратный. В детских комнатах полный порядок, что вообще редкость. По-армейски ровные ряды кукол на полках – скорее напоказ, чем для игры. В главной спальне разложена гладильная доска, рубашки висят на дверях шкафа. Кровать безукоризненно застелена покрывалом с рюшами, а на ней еще куклы. Больше всего меня поразил подъезд к дому: ни листьев, ни цветочных горшков и вообще никаких признаков повседневного беспорядка семейной жизни, как будто кто-то прошелся по асфальту пылесосом. Рядом с домом гараж, в нем все как обычно: инструменты, краска, верстак. Полка с бытовой химией, хлоркой и дезинфицирующими средствами, а под ней хранилище алкоголя: пять или шесть огромных бутылок водки и прочих крепких напитков.

А еще записка. Элисон вырвала пару листков из украшенного цветами разлинованного детского блокнота и оставила свое послание с обеих сторон мимо строчек. Почерк выглядел схематично, с тонкими буквами, написанными явно трясущейся рукой. «Так больше не может продолжаться, я больше не могу справляться. Простите меня. Присмотрите за детьми, скажите им, что я их люблю. Они у моей мамы, пожалуйста, пусть останутся с ней». Одна и та же мысль, многократно изложенная на четырех страницах: простите меня, я больше не могу справляться. Никакого тщательно продуманного объяснения, оправдания. Скорее поток сознания; хаос, вырвавшийся на волю. Элисон легла на пол рядом с телом мужа и пролежала там до следующего утра, когда вернулась ее мама с детьми.

Тюрьма, куда ее поместили на время следствия, не отличалась от прочих женских тюрем, где я бывала. В Англии всего двенадцать специализированных женских исправительных заведений, поскольку среди британских заключенных лишь 10 % – женского пола. Ничего общего с американскими сериалами вроде «Оранжевый – хит сезона»[33]. Никакой униформы, заключенные носят собственную одежду. Если и есть какая-то общая форма, то это скорее джинсы и футболка. Что называется, комфорт превыше стиля. Допросные в женских тюрьмах мало отличаются от аналогичных помещений в мужских заведениях, хотя иногда попадаются довольно уютные помещения с красивыми картинами на стенах, игрушками в коробках. Как будто ты находишься не в местах лишения свободы, а сидишь в очереди к стоматологу. Но в этих комнатах матери ждут не очереди на удаление зуба, а встречи со своими детьми.

В такой семейной комнате я встретилась с Элисон. Там была даже небольшая кухонька с раковиной и несколькими низкими мягкими стульями. Помню, выключатель света был оборудован датчиком движения, а так как мы сидели низко, мне приходилось каждые пятнадцать минут махать руками, чтобы снова включился свет. Это казалось откровенно глупым и неуместным в данной ситуации.

Передо мной сидела худая, среднего роста женщина, волосы собраны в строгий конский хвост, черты лица тонкие, глаза карие, широко посаженные. Вокруг висков виднелись участки седых волос, уши проколоты, хотя серьги явно давно не надевала. Глаза блестят от слез: женщина тихонько плакала всю нашу беседу.