Темная сторона российской провинции

Забыв про усталость, они рванули вперед и спустя десять минут выскочили из чащобы. Перед ними лежал каменистый берег озера. Из-за сгустившихся сумерек вода в нем казалась черной, как нефтяное пятно.

У замшелого валуна рядом с озером металось и чадило пламя небольшого костра, и горбилась чья-то тень.

Как только шаги пришедших зашуршали по мокрой гальке, тот, кто сидел у костра, обернулся.

— А, это вы? Я ведь предупреждал — не ходите.

Алешка узнал голос старика Кравцова. От воды тянуло холодом, и, наверное, поэтому его вдруг затрясло, словно в лихорадке.

* * *

Старик наклонился и что-то бросил в костер. Повалил дым.

Алешка, которому не терпелось погреться у огня, закашлялся и отвернулся, отгоняя руками клубы дыма. Зашел с другой стороны и сел на корточки, протянув руки поближе к пламени.

— А что это вы тут палите? — спросил он у старика.

Кравцов поднял голову.

— Да так. Мусор, — ответил он. Олег подошел ближе и увидел, что старик бросает в огонь обрывки окровавленной одежды: спортивные штаны и брезентовую куртку.

Чтобы лучше горело, дед шевелил и переворачивал тряпки в костре длинной кривой сосновой веткой, похожей на куриную лапу.

— Наши друзья… Не встречали вы их тут случаем? — спросил Олег. В горле у него разом пересохло и запершило — то ли от дыма, то ли от нехорошего предчувствия.

— Нет, — равнодушно сказал старик.

— А может, вы убили их? — спросил Олег.

И только тут заметил, что под рукой у старика стоит, прислоненная к бедру прикладом вверх, двустволка. Олег похолодел.

«Заряжена или нет?» — подумал он и встал напротив старика, загородив собой Алешку.

Кравцов поднял голову: его взгляд, отсутствующий и сонный, медленно вскарабкался вверх, к лицу Олега, мазнул по глазам и нырнул обратно вниз — смотреть на огонь.

— Если тут кого и убили, то не я, конечно. Агафья. Ее проклятие.

— Ты, наверное, с ума сошел, старик, — тихо сказал Олег. Он боялся пошевелиться, чтобы не открыть пацана, который замер с перепугу и съежился за его спиной.

Кравцов ухмыльнулся.

— Я? А по мне — так весь мир сплошь сумасшедшие. Вот ты скажи — чего вам всем надо в этих ваших городах? Денег? Богатства? Срамоты всякой ищете себе на погибель. Ядом питаетесь. Хватаете его и жрете в три горла, будто свиньи. Души у вас отравлены. И мозги.

Примеряясь, как бы перехватить у старика его ружье, Олег подвинулся на полшага влево. И произнес, стараясь отвлечь внимание:

— Расскажи лучше про Агафью. Кто она такая?

— Чистая была душа. Здесь ее могила.

Старик похлопал рукой по замшелому валуну, о который опирался спиною.

При мерцающем свете пламени Олег разглядел на валуне какие-то надписи и крест, выбитый прямо в камне.

— Она жила здесь, — помолчав, сказал старик. — Как убежала когда-то от людей — с тех пор только здесь, на Потайном озере, и жила. Если уж сюда и добирался кто, так только такие, у кого большая беда. А она-то всех принимала, кто приходил за помощью. Лечила травами. А то и просто словом. Добрая она была, Агафья.

— Ты ее любил?

— Ее все любили. А я замуж звал. Но она не пошла. Не могу, говорит, с вами, с людьми. Здесь, говорит, я у тайги в самом сердце: здесь мне хорошо. А у людей сердца маленькие, не поместишься. И жестокие. Так и осталась здесь.

— А потом?

— Все знали нашу Агафью. Шли к ней даже из дальних мест. На Потайное озеро, к знахарке. Детей много к ней приводили. Иному ребятенку никакие врачи помочь не могли — а она их спасала. Выхаживала, как своих. Детишки и жили у ней. По двое, по трое. Которые поправлялись — помогали ей по хозяйству. Пока родители за ними не придут… Когда Агафьюшка состарилась, очень она своим помощникам радовалась. Без них ей уж трудно было справляться. Она хотела кого-нибудь из них обучить своим секретам. Чтоб было кому лечить людей после ее смерти. Подыскивала ребятенка поспособнее. А потом…

— Что? Что потом?

— В последний год у нее две девчоночки жили. Я их помню — рыжие, тонконогие, 12 лет. Сестры. У обеих глаза как вода, и все щебечут. И парнишка-восьмилетка. Тихий такой. Дружные, хорошие ребятки были…

— Были? — переспросил Олег. — А что случилось с ними?

У старика мелко затряслись губы, он сжался и закрыл лицо рукой.

— Они… их… Те, беглые… Всех! Хуже диких зверей!

Старик заплакал, обхватив руками голову.

Олега скрутило от жалости, но он помнил, что на нем лежит ответственность за Алешку. Он шагнул вперед, протянул руку к стволу ружья. И наткнулся на пустоту.

Старик успел перехватить двустволку.

— С тех пор Агафья никого здесь видеть не хочет. Понимаешь?

Старик поднялся, вскинул ружье и положил палец на курок.

Олег оглянулся — Алешка стоял у костра, глядя на Кравцова широко распахнутыми от ужаса глазами.

— Зачерствело сердце тайги. Не принимает людей. Особенно чужих, — сказал Кравцов.

Олег понял, что медлить больше нельзя, и бросился на старика, стараясь всем весом отжать вниз руку, держащую ружье.

— Пусти! — разозлился Кравцов.

— Брось, — пыхтел Олег, наваливаясь на противника. Алешка завопил что-то невразумительное и кинулся было на подмогу. Олег оттолкнул его.

— Назад!

— Пусти, — ярился старик, выкручивая руки своему более молодому противнику.