Темная сторона российской провинции

Надя вздрогнула и обернулась: в пятне света от фонаря неподалеку стоял молодой человек. Симпатичный, светловолосый, в легкой, не по погоде, светлой курточке и темных джинсах. Застенчиво улыбаясь, он смотрел на Надю, чуть склонив голову. В руке мял какой-то предмет — то ли свернутую газету, то ли небольшую спортивную шапку. Окинув взглядом худощавую фигуру парня, Надя решила, что такой тип вряд ли может быть ей опасен: в плечах узковат, да и ростом Надя, пожалуй, повыше его будет.

— Что? — не слишком вежливо спросила она, благоразумно застывая на безопасном расстоянии от чужака, рядом с калиткой какого-то частного дома. Парень стеснительно хохотнул.

— Девушка, вы только не бойтесь. Если вы местная… Знаете, я хоть и приезжий, но слышал, что тут у вас творится. Вы, пожалуйста, не бойтесь! — торопливо объяснял молодой человек все с той же застенчивой усмешкой на лице.

— А никто никого не боится! — строго заявила Надя, хотя сердце у нее в этот момент невпопад екнуло, ударило лишний разок.

Парень засмеялся.

— Да, конечно. Я так, на всякий случай… Понимаете, какая штука. Я в вашем городе недавно, из района приехал, к родственникам. К тетке двоюродной. А она приболела, ну и послали меня в аптеку. Просили побыстрее. Как идти — объяснили, а я, лопух, забыл. Уже и спрашивал тут кого-то… Но вы сами видите, прохожих-то не больно много. Брожу тут кругами и никак не найду. Плутаю небось в трех соснах. Может, вы меня проводите? Вы же наверняка знаете, где тут эта проклятая дежурная аптека. А?

Первым побуждением Нади было отказаться. Максимум: в двух словах объяснить парню, что аптека здесь только одна, с зеленым крестом под вывеской двухэтажного небольшого торгового центра, и топать до нее еще минут двадцать. Недолго, если знать куда. Два поворота направо, потом через перекресток прямо…

Она взглянула на молодого человека. Худющий. Не качок какой-нибудь. И глаза такие хорошие. Улыбается. Вспомнилось Наде, как в прошлом году зимой сама она бежала в ту же самую аптеку, по гололеду. У матери давление подскочило, да еще, как назло, и лекарство в доме закончилось. И как тогда Надя загремела на одном из этих поворотов — растянулась, шипя на всю улицу от боли. Боялась, что ногу вывихнула. Но боялась, конечно, не за ногу свою, а за то, что бежать теперь быстро не сможет, а мать в ожидании еще больше разволнуется. Ей с ее давлением только и волноваться.

И неожиданно для самой себя…

— Ладно, — ворчливо согласилась Надя. — Пойдемте. Провожу вас.

— Да?! — Парень, казалось, своему счастью не поверил. Чуть не подскочил от радости. — Вот и отлично! Давайте познакомимся.

Он для чего-то оглянулся назад: переулочек был по-прежнему пуст и темен. Пассажиры, сошедшие с парома, давно разошлись, покинули набережную.

— Меня Миша зовут, — сказал парень и подошел ближе. — Где вы тут? Я в темноте плохо вижу.

Надя вспомнила, что при его появлении она вжалась в тень, спряталась под нависающим над оградой кустом сирени. Засмеялась и выступила вперед, к свету.

— А меня… Надя, — хотела она сказать, но не успела. Миша, худенький улыбчивый паренек, едва увидев девушку, бросился вперед и схватил ее за горло обеими руками. Руки у него оказались цепкие и жесткие, как стальная проволока.

— Ахххаррр…

Надежда попыталась закричать, оттолкнуть, но в глазах завертелись черные круги, и даже жалкий писк не протискивался наружу сквозь сдавленное горло. Надя махала, инстинктивно лупила руками воздух, молотила изо всех сил, но даже до лица мерзавца дотянуться не могла.

Теперь она видела его глаза совсем близко — сливочные, цвета вареной сгущенки. Выражение их не было добрым или злым, оно было сосредоточенным. Как будто человек просто выполнял свою работу. Вдумчиво и добросовестно. И решительно — видно было, что не отступит. Странный липкий взгляд, приклеившись, не отпускал — тяготил, словно затаскивая ее, обессилевшую, в глубокую темную нору… В могилу.

Все это прометнулось в голове у Нади за какие-то доли секунды — и все: сознание начало мерцать и гаснуть, точно тот убогий фонарь, что освещал улицу.

Задыхаясь, девушка слышала громкий хрип со зловещим тонким присвистом, но понимание уже начало отставать от слуха — мысли приходили с задержкой. Она не сразу догадалась, что это она сама хрипит — это свои собственные последние вздохи ловит ватными руками.

Убийца понял это гораздо раньше. И улыбнулся. Может ли быть на свете что-то страшнее этой улыбки?

Может.

За мгновение до того, как Надя потеряла сознание и свалилась тяжелым кулем прямо в жидкую осеннюю грязь на крохотной темной улочке, — ее убийца поднял полные торжества глаза и вдруг увидел напротив себя какое-то существо.

Белое лицо, провалившийся нос, черные впадины глазниц и обнаженные до красных десен острые зубы — настоящее чудовище. И оно ухмылялось — жуткий оскал искажал и без того уродливые черты.

— Хрррабрецц, — сказало существо. — Хвалю.

Маньяк отшатнулся и выпустил горло почти задушенной девушки. Лишь доли секунды не хватило ему, чтобы покончить с ней.