Темная сторона сексуальной революции. Переосмысление эпохи эротической свободы

Но мы все понимаем, что в реальности так не работает. Конечно, нас ужасает рассказ Норфолка о пяти десятках мужчин, по очереди насилующих девочку-подростка. Девочку, брошенную на произвол судьбы государственными службами, призванными ее защищать. Но ведь и другое видео – где молодая девушка старше всего на пару лет, выглядящая как ребенок, подвергается насилию еще большего числа мужчин – разве на него можно смотреть спокойно? Смотреть, не испытывая такого же ужаса? Те же самые воспаленные, надорванные отверстия. Те же самые растерянность и усталость. И снова мужчины, возбужденные возможностью без последствий воспользоваться «подростком»…

Эта глава посвящена губительной природе порноиндустрии и ее разрушительным последствиям для участников. А еще идее сексуального согласия, которую порноиндустрия использует как щит против длинного списка своих чудовищных преступлений. На этой идее она выстраивает свою версию нарратива о сексуальном освобождении. Все дают свое согласие, все – взрослые люди, женщинам все нравится, и кто вы такие, чтобы ставить это под вопрос?

Мы могли бы начать с того факта, что на самом деле не все являются взрослыми и не все дают свое согласие в строгом юридическом смысле слова. Ведь даже на самых популярных порноплатформах можно найти немало роликов со взрослыми, не дающими согласие, а также видео с детьми. Однако индустрия и ее сторонники немедленно отбросят эти примеры как исключения, не имеющие никакого отношения к «счастливым шлюхам» – основному источнику их репутации. Нужный возраст, ясное (более-менее) сознание, не говорит «нет» в самый важный момент – и эти женщины удовлетворяют всем юридическим критериям согласия и находятся в полном распоряжении индустрии.

Поэтому мы поступим иначе и будем настаивать на том, что это с самим согласием все не так однозначно. Да, есть минимальное судебное определение: сказала ли она «нет» и была ли у нее такая возможность? Однако есть и более содержательный смысл – который, я боюсь, очень далек от соблазнительно простого понятия согласия, основанного на либеральном индивидуализме. Я постараюсь показать, что, хотя фраза «она согласилась!» и может сойти за юридическое оправдание, она не может стать подлинным оправданием с точки зрения морали.

«Королева порноиндустрии»

Люди – особенно молодые девушки – иногда претендуют на право давать свое согласие на совершенно невообразимые, травмирующие вещи. Не являются исключением и дети, ставшие жертвами груминга[164]. Конечно, некоторые отчаянно – и, к сожалению, безрезультатно – ищут помощи. Но многие дети, к сожалению, пытаются помешать любым попыткам вмешаться извне и остановить насилие. И это намного более распространено у девочек. Да, иногда их запугивают и заставляют молчать, но очень часто происходит кое-что более страшное – они действительно начинают верить, что издевающийся над ними взрослый мужчина на самом деле является любящим парнем, с которым они состоят в отношениях.

Именно в этом заключается груминг. Это то же самое состояние, которое раньше описывали как «промывку мозгов» или «стокгольмский синдром». Полная потеря психологической независимости. Вспомните о женах, которых жестоко избивают мужья и которые потом грудью закрывают их от полицейских. Жертвы домашнего насилия постоянно так делают. Вспомните стеклянные глаза последовательниц Чарльза Мэнсона. Они убивали по его приказу, а потом, счастливые, пришли на суд, шагая в унисон, с вырезанной на лбу буквой «Х» – знаком «девочек Мэнсона». То или иное клеймо часто всплывает в историях о таком всепожирающем насилии. Одна из жертв оксфордской банды, занимавшейся грумингом, была помечена буквой «М» – первой буквой имени ее сутенера. А в 1994 году мужчина по имени Алан Уилсон выжег раскаленным ножом буквы «А» и «У» на ягодицах своей жены. Он был привлечен к суду, а затем оправдан в ходе дела «Р. против Уилсона», которое стало важным прецедентом английской судебной практики. Уилсон заявил, что его жена испытывала сексуальное возбуждение от клеймения на манер коровы. Жена отказалась выступать на суде, и суд поверил мужу.

Некоторые исследователи показывают, что на самом деле такая реакция на груминг адаптивна и является абсолютно рациональным ответом на угрозу насилия. Например, антрополог Мишель Скализ Сугияма полагает, что захват женщин в ходе боевых действий был настолько распространенной практикой в истории человеческой эволюции, что он оказал серьезное влияние на нашу психологию[165]. Те женщины, которым удавалось включиться в новое сообщество, имели бо́льшие шансы на выживание, поэтому предрасположенность к эмоциональной связи с захватчиком стала с точки зрения естественного отбора преимуществом над остальными женщинами.