Темная страсть

— Разумеется, нет. Верно, что демоны ненавидят находиться рядом с ангелами, однако вы как-то смогли очеловечить своих. По крайней мере, в некоторой степени. — Все. Хватит разговоров о Легион, хоть Оливия сама и подняла эту тему. — Ты хочешь узнать, как поймать Скарлет, или нет?

— Прости, — пробормотал Аэрон. — Да, хочу.

Оливия поборола желание усмехнуться. Еще одно извинение. Такое же ворчливое, но от этого не менее милое.

— Вот что мне известно. Из-за одержимости Ночными Кошмарами днем Скарлет слабеет. — Рассказывая, Оливия изучала свое отражение в запотевшем зеркале. Под глазами залегли тени, щеки несколько запали. Ей хотелось, чтобы Аэрон видел ее только в наилучшем виде, но ничего не поделаешь. — В этом плане она похожа на вампиров и спит весь день, так как ее тело делается слишком слабым даже для ходьбы.

Минуту Аэрон переваривал услышанное.

— В таком случае захватим ее сегодня, пока она спит.

— К чему такая спешка? И что вы планируете с ней делать?

— Охотники в городе. Мы обнаружили их убежище и узнали, что им помогает Рея, царица богов. Хотим задать Скарлет несколько вопросов и не дать ей содействовать нашим врагам.

— Я сама могла бы сказать вам, что охотники в городе, но ты не захотел меня слушать.

— Знаю, знаю, и за это тоже прости. Так что тебе известно о Рее?

О, еще одно извинение! Аэрон явно заслуживает награды.

— Мне известно, что она провозгласила себя Матерью-Землей и что помогает охотникам, — ответила Оливия, хотя все, о чем могла думать, — это о вознаграждении Аэрона. — В Тартаре она ослабела, как и все титаны, поэтому олимпийцы и сумели вселить в нее демона Раздора.

— Поверить не могу, что вся эта информация была у меня под носом, — пробормотал Аэрон. — А если забрать из нее демона, она умрет? Так же, как мы?

— Да.

— Зачем же она тогда помогает охотникам?

— Из тех же соображений, что Гален ими руководит. Они задумали убить вас, чтобы спасти самих себя, а затем использовать ваших демонов в своих целях. В случае Реи — захватить власть на небесах, раз и навсегда уничтожив Кроноса.

Если у Аэрона и оставались еще вопросы — а Оливия не сомневалась, что это так, — он не позволил себе их задать. Собирается ли он обратиться к другому своему осведомителю, кем бы — или чем — тот ни был? А осведомитель у него имеется, это совершенно ясно. Прежде он подобной эрудицией не отличался. В противном случае ему не понадобилась бы Оливия — и самая мысль об этом была ей ненавистна.

— Благодарю за информацию, — угрюмо пробормотал Аэрон.

— Пожалуйста. — «Подтолкни его. Будь уверенной в себе. Дерзкой. Дай понять, что в тебе он нуждается куда больше, чем в ответах». — Я принимаю оплату в виде поцелуев. В любом случае, кажется, я задолжала тебе парочку. В конце концов, ты же извинился за свою бесчувственность.

Аэрон прочистил горло:

— Да, но я никогда не обещал заплатить тебе. Или принять плату от тебя. Нам, э-э-э, нужно идти.

Что за невозможный мужчина!

— Только дай мне… — Оливия взглянула на полотенце. Стоит ей в него завернуться — и она сдастся. А сдаваться Оливия не собиралась.

Она закусила губу, прокручивая в голове слова Гидеона. Ну, вернее, собственную их интерпретацию. Мужчинам нравятся обнаженные женщины. Мужчины с трудом могут устоять перед обнаженными женщинами. Так что никаких полотенец, подумала Оливия, едва сдерживая предвкушение.

Напористость…

— Не важно, — хрипло проговорила она. — Я готова.

Расправив плечи, чтобы поднялась грудь — Аэрону ведь понравилась ее грудь, — Оливия взялась за ручку и настежь распахнула дверь. Уверенная в себе. Аэрон стоял спиной к ней, прислонившись к стене, по-прежнему скрестив руки на груди. К сожалению, он все еще был одет.

Дерзкая. Нужно просто исправить эту оплошность.

Обнаженная и мокрая, Оливия встала перед Аэроном. Ее сердце билось еще сильнее и чаще, чем когда собиралась ласкать себя. Когда он ее увидел, у него отвисла челюсть, ноздри раздулись, а зрачки расширились так, что полностью поглотили фиолетовую радужку.

Оливия с трудом подавила стон. Так-так. Гидеон был прав. Аэрону действительно нравится смотреть на обнаженных женщин.

Будь настойчивее. Желание… ей нужно, чтобы он утолил ее почти болезненное желание…

— Как тебе мой наряд? — поинтересовалась она, покрутившись вокруг себя.

Аэрон что-то сдавленно прохрипел в ответ.

Может, ей вообще стоит перестать носить одежду?

— Теперь я человек, а люди всегда требуют плату за свои услуги. — Слышит ли он звучащие в ее голосе сладкое предвкушение и нервозность? — Так что, если хочешь получить еще информации — а мне есть что предложить, поверь, — придется ее заслужить.

— Как? — рыкнул Аэрон, но в этом рыке не было злобы. — С помощью упомянутых тобой поцелуев?

— Это было актуально пять минут назад, но ты отказался платить. Теперь цена возросла. Если хочешь узнать что-то еще, придется согреть меня своим телом. Я замерзла.

«Мне так жарко, я просто горю».

Аэрон сглотнул. Выпрямился. Скользнул взглядом по всему ее телу, задержавшись на груди и между ног. Дыхание его сделалось неровным, неглубоким.

— Черт побери. Умираю. Я умираю.

«Я тоже».