Темная связь

Шум воды, наверное, разбудил Вадима. Он вышел на кухню в чем мать родила и, прислонившись к косяку, нимало не смущаясь, с многозначительной улыбочкой следил за моими движениями.

– Надень что-нибудь, Аполлон Бельведерский, – шутливо обратилась к нему я, – и нос не задирай.

– А с чего ты взяла, что я его задираю? Скажи лучше, что чувствуешь себя не в своей тарелке, – пристально, но со своей неизменной улыбочкой посмотрел он на меня. – Я тоже, надо признаться, едва не забил тревогу, увидев тебя рядом с собой.

– По тебе не скажешь – сияешь как бриллиант. Да и вчера проявил завидную смелость и инициативу, – усмехнулась я. – А когда это ты меня видел, ты же спал как убитый? – спохватилась я, раскладывая по тарелкам омлет с беконом.

– Пару часов назад. Я как-то вдруг проснулся, – притворился озадаченно-задумавшимся Вадим.

Тот еще артист!

– И что же ты делал пару часов назад? – против воли улыбнулась я. – Вынь-ка из холодильника помидоры с огурцами, приготовь салат, все равно стоишь без дела и одеваться не собираешься, – я обдала его насмешливым взглядом.

– Как скажешь, – Вадим полез в холодильник, достал овощи и принялся их мыть в раковине.

Мои руки еще ночью оценили его худое и гибкое тело. Теперь тем же самым занимались мои глаза. У Вадима была тонкая талия, сильные руки, мускулистая спина, упругие ягодицы. По сложению он напоминал Гермеса – бога торговли и скотоводства, вестника греческих богов, покровителя путников. Правда, если бы Гермесу посчастливилось быть немножечко посубтильнее, в точности таким, каким и был Вадим, он был бы еще проворней и резвее.

– Так что ты делал?

– Смотрел на тебя, ты была свеженькая такая и улыбалась во сне, – хихикнул он.

Я бросилась на него с кулаками. В игровом задоре, конечно. Мой невинный порыв вызвал у Вадима далеко не невинное желание снова завалиться со мной в постель. Но решительно отвергнув его «грязные», но, чего уж греха таить, такие приятные домогательства, я отослала его на кухню (во время наших ликующих догонялок в замкнутом пространстве квартиры мы очутились в спальне) и схватила сотовый. Набрала номер гостиницы, в которой остановился Харольд. И услышала размеренно-церемонный голос… Вольфганга:

– Доброе утро, Вольфганг слушает.

– Здравствуйте. Я ваша коллега, фотокорреспондент тарасовской газеты «Свидетель» Ольга Бойкова, – обстоятельно представилась я, – мне нужен Харольд.

– А-а, Оля, – обрадованно воскликнул Вольфганг, словно знал меня со школьной скамьи, – Харольд мне говорил о вас. Нехорошо, нехорошо, вы ввергали Харольда в такую печаль.

Я вспомнила, как рассталась с Михаликом и усмехнулась. Не очень вежливо, конечно, рассталась, но мне было в ту минуту не до него.

– Ввергла, – мягким тоном поправила я Вольфганга, – так его можно услышать?

– Он только что уехал в аэропорт…

– Он улетает в Германию? – нетерпеливо перебила я Вольфганга – сердце у меня упало.

– Нет, что вы. У нас еще не закончены здесь наши дела, – сбивчиво выразился Вольфганг, – он летит в Тарасов, на встречу к вам, – неуклюже пошутил он и засмеялся довольным блеющим смехом.

«Шквал остроумия», – холодно прокомментировала я про себя его замечание.

– Спасибо. До свидания. – Я так быстро нажала на «отбой», что лишила Вольфганга возможности засвидетельствовать мне свое тяжеловесное немецкое почтение.

– Я смотрю, ты не теряешься, – было первым, что я услышала после того, как закончила разговор с Вольфгангом.

Вадим стоял на пороге спальни и подозрительно смотрел на меня.

– А вот на ревность у тебя нет ни малейшего права, – отчеканила я, – у нас страна свободных женщин и мужчин.

– Кто сказал тебе такую чушь. – Он приблизился ко мне и, заключив в объятия, зарылся губами в мои волосы.

– Мне нужно идти. Давай в темпе позавтракаем – и врассыпную, – мягко отстранила я его.

– А мне нельзя будет с тобой? – умоляюще посмотрел на меня Вадим и после небольшой неловкой паузы сам же и ответил: – Вижу, что нет.

Он поплелся на кухню.

– Пойми, – сказала я, когда мы наконец приступили к утренней трапезе, – ты можешь мне помешать.

– Каким образом? – недоумевал Вадим. – Или ты собираешься разыгрывать с Харольдом тот же любовный фарс, что и со мной? – Голос его стал глухим, лицо – замкнутым. – Опять обиды? – Я готова была пройтись по его упрямой голове горячей сковородой.

Представляете такую бодро-оптимистическую рекламу «тефали»? Жена с садистско-благодушной усмешечкой гладит мужа по голове непригорающей суперсковородой, а лелейно-томный голос за кадром вещает: «Если у вас возникли острые семейные противоречия, неразрешимые проблемы с вашим партнером, наша чудо-сковорода с антипригарным покрытием может и в этом случае помочь вам». Потом жена тихонько бьет мужа сковородкой по голове и обаятельно улыбается в камеру, журчит приятная музычка с неизменным рефреном: «Тефаль, ты всегда думаешь о нас».

Я поделилась всей этой ерундой с Вадимом. У него было хорошее чувство юмора. Он рассмеялся. Наш мини-конфликт был исчерпан. «Тефаль» подумала о нас.