Темная улица

Когда бармен принес бокалы и отошел, Куэйл продолжил:

— Они были отличные ребята, эти двое. Дюбор был вроде вас, а Майклсон — спокойный, рассудительный парень. Я сам учил его. Он работал у меня пять лет. Везде побывал и выполнял любые задания. Нелегкий у него был конец.

— По мне, так бывают концы и похуже, — заметил Домби, отпивая виски. — Я уверен, что он перед ними в долгу не остался.

Они молча допили свои напитки, и Куэйл поднялся.

— Мне нужно кое-куда позвонить, — сказал он. — А вы можете дня два-три отдохнуть. Потом приходите ко мне, вы знаете куда.

— О'кей, босс, явлюсь, как положено. — Домби тоже поднялся и сказал: — Я рад, что вы приняли решение насчет Лилли. Мне кажется, это было бы правильно.

Куэйл ничего не ответил.

Он покинул зал «Баттери», получил в гардеробе пальто и шляпу и вышел на улицу.

Канадец закурил свежую сигарету и заказал себе еще порцию виски.

Бросив взгляд в зеркало, он увидел позади себя множество мужских и женских лиц. Он внимательно разглядывал лица и фигуры женщин, размышляя про себя, с какой из них он переспал бы сегодня, имей он возможность выбирать. Потом снова опустился на табурет и медленно стал пить виски. Оно было отличного качества.

Домби размышлял о жизни. Вчера он был во Франции и с нетерпением ожидал появления самолета, который должен был подобрать его. А вокруг грохотали разрывы бомб. Что ж… самолет прибыл и подобрал его. И вот он здесь. Домби ухмыльнулся. Двадцать два раза он опускался на парашюте на оккупированные территории и возвращался обратно. Но в один прекрасный день какой-нибудь винтик в четко отлаженной машине разболтается, и тогда, вполне возможно, он совершит свой последний прыжок прямо к черту в пекло, как Дюбор и Майклсон.

Он допил свое виски и подмигнул бармену, который тут же принес ему новую порцию. Так он сидел еще долго, прихлебывая виски и размышляя о том, куда пойдет и что будет делать после.

«Жизнь хороша, — думал Домби. — И все дела будут в порядке, пока ты не раскиснешь».

3

Облокотившись на край рояля, Керр рассматривал тонкие пальцы Терезы Мартир, порхавшие по клавишам. Она играла отлично, с мягким туше, великолепно владея техникой. Тереза была высокая, стройная, полная жизни женщина. Чуть наклонив голову, Керр бросил взгляд на длинные, стройные ноги Терезы, узкие ступни которых покоились сейчас на педалях.

«Тереза на редкость хороша пониже талии», — в который раз подумал Керр.

Грудь, правда, у нее плоская, а лицо довольно длинное и всегда немного скорбное, но зато глаза по-настоящему великолепны, и вообще вид у нее необыкновенно изысканный, и своеобразное очарование этой женщины ощущали все мужчины.

Керр перевел взгляд на свое собственное изображение на блестящей поверхности рояля.

«Интересно, я просто пьян или немного возбужден?» — подумал он. Определить это было нелегко. Хотя Керр провел большую часть своей жизни, систематически поглощая горячительные напитки, никогда не ощущая никаких особенных последствий, сейчас он уже ни в чем не был уверен. Такие уж наступили времена, что приходится во всем сомневаться.

Комната имела форму латинской буквы «L». Выкрашенные белой краской потолок и стены мерцали в электрическом свете, испускаемом искусно замаскированными в старинных испанских подсвечниках светильниками. Почти черного цвета паркетный пол был устлан черными и белыми коврами. Два длинных и узких окна, по обе стороны «L», были задрапированы тяжелыми белыми шторами с черно-золотой каймой. Керр подумал, что эта квартира обставлена и отделана чертовски изысканно. Впрочем, здесь всегда все было подобрано с великолепным вкусом, включая и женщин. Всякая женщина, которая допускалась на приемы м-с Мильтон, должна была быть красива по-своему. «Впрочем, — тут же подумал Керр, — быть может, такими красивыми находит этих женщин только один он? И то лишь потому, что неизменно чувствует себя счастливым на вечерах у Гленды, впрочем, дело, может, вовсе не в счастье, а только в том, что он изрядно навеселе».

Керр бросил взгляд в противоположный угол комнаты. Прямо напротив него стояла, прислонившись к стене, Сандра. На ней было длинное вечернее платье отличного покроя, сшитое из какой-то мягкой, ниспадающей складками ткани цвета колокольчиков. На шее мерцало ожерелье из полудрагоценных камней, такой же точно браслет обвивал ее правое запястье. Она была необыкновенно хороша со своими волосами цвета меди, прозрачными фиолетовыми глазами, высокой грудью и узкими бедрами.

Керр улыбнулся ей.

«У тебя чудесная жена, — сказал он себе. — Чертовски очаровательная женщина».

Она ответила на его улыбку, но не пошевелилась. Так и стояла совершенно неподвижно, улыбаясь ему своей неотразимой улыбкой, спокойная и невыразимо прекрасная.

Керр подумал, что Сандра всегда обладала даром вести себя совершенно естественно и непринужденно. Что бы ни происходило, она всегда была спокойна и превосходно владела собой. Хотя это было всего лишь внешнее спокойствие.