Темная вода

А дверь Нина закрыла не только на ключ, но и на массивный засов. Разумная предосторожность не повредит. Стоило только переступить порог спальни, как захотелось спать. Сил хватило лишь на то, чтобы поправить подушку под головой у Темки и закрыть платяной шкаф. Подумалось вдруг, что неплохо бы занавесить зеркало, нехорошо, когда в нем отражается кровать. Кажется, это из фэншуй или еще из какого восточного учения. А потом почти сразу подумалось, что зеркала занавешивают, если в доме есть покойник. Эта мысль была ленивой и совсем не страшной. Она блеснула серебряной искрой и исчезла в темноте, а Нина скользнула за ней следом, прямо в темный, глубокий сон.

Во сне ее гладили когтистые руки, сначала по волосам, потом по плечам. Во сне пахло псиной и было жарко. Нина ворочалась с боку на бок, пытаясь ускользнуть от этой назойливой ласки. Какое-то время у нее получалось, а потом вдруг стало больно. Коготь, черный и длинный, не то звериный, не то птичий, не то человечий, вспорол ей плечо, отворяя кровь и выпуска на волю крик.

С криком Нина и проснулась, как из омута, вынырнула из кошмара и тут же зажала рот рукой, чтобы не напугать Темку. Даже во сне она помнила, что Темку пугать нельзя. И кричать нельзя ни в коем случае, как бы ни было страшно, как бы ни было больно. Однажды у нее получилось. Получится и сейчас.

Вот только некого оказалось пугать. Некого! Темы не было ни в постели, ни в комнате. Сквозь новые занавески в дом просачивался мутный, щедро перемешанный с темнотой свет. Рассвет еще только-только начинался, он привел с собой туман и сырость. А еще страх!

– Тема! – Нина закричала во весь голос. Закричала так громко и отчаянно, что старый дом содрогнулся.

Не переставая звать сына, она заглянула сначала под кровать, потом в раскрытый – снова раскрытый! – шкаф. Потом выбежала в коридор, включила свет во всех комнатах, даже кладовой. Темы в доме не было. Темы в доме не было, а входная дверь оказалась открыта. Даже тяжеленный засов, который и сама-то Нина задвигала с трудом.

Задыхаясь от ужаса, она выбежала на террасу, заметалась перед домом, хотя разумом уже давно поняла – искать нужно у воды, у проклятой Темной воды! А перед этим придется замолчать. Чтобы услышать тишину. Чтобы по всплеску, шороху, всхлипу понять, где ее маленький сын. Замолчать было тяжелее всего. Крик рвался из горла вместе с паникой, тянул Нину за собой словно на аркане. К воде тянул.

Вода и привела ее в чувство. Она обожгла холодом стопы, заставила захлебнуться собственным криком, замереть от пробежавшей по всему телу судороге.

– Тихо, – сказала Нина свистящим шепотом. Кого уговаривала? Кого заговаривала? Себя или темную воду? – Тихо…

Вокруг и в самом деле было тихо. Тихо и темно. Но это была не полуночная кромешная темнота. В мглисто-серой темноте виднелись тени прибрежных кустов, а старый дом казался средневековым замком. Где-то в этой темноте был ее маленький сын…

Вдох-выдох… Затаить дыхание. Зажмуриться крепко-крепко, а потом широко раскрыть глаза. Смотреть и слушать! Слушать этот пропитанный туманом воздух, этот тихий плеск волн, этот похожий не то на рык, не то на стон звук…

Нина дернулась, вытянулась в струну, всем телом развернулась на звук. Он шел не с берега, а от воды, где-то далеко от берега, если верить слуху, если туман и мгла не обманывают.

– Тема! – Она бросилась в воду, уже не замечая холода. – Тема, я сейчас! Я плыву к тебе, сынок!

Она сделала несколько шагов, а потом коварное дно ушло из-под ног, потянуло Нину за собой. Но что такое пучина по сравнению с тем ужасом, который жил сейчас в ней?! У нее хватило и сил, и ярости, чтобы вырваться из чьих-то невидимых объятий, голыми руками разорвать не то водоросли, не то старую рыбацкую сеть.

– Темочка!

Она плыла, почти ничего не видя перед собой, ныряла и выныривала. Из мглы кромешной попадала в мглу туманную и, сжав зубы, плыла на этот странный, пугающий звук. А потом увидела…

…Оно метнулось к берегу черной, как сама ночь, тенью. Длинное, гибкое… Не зверь и не рыба. И уж точно не человек… Оно бросило в воде свою добычу и нырнуло под воду. А Нина нырнула к оставленной добыче. К своему маленькому сыну нырнула.

И успела. Подхватила под мышки, развернула белым, как луна, лицом к небу, заглянула в широко раскрытые глаза.

– Темочка, я здесь! Все будет хорошо!

А будет ли? Как так вышло, что она потеряла берег? Словно это не озеро, а бескрайнее море. Словно их с Темкой несет невидимое подводное течение. Тянет, закручивает… И та странная тварь, черная тень в темной воде, как акула, кружит поблизости. Нина не столько видит, сколько чувствует ее присутствие, чует запах крови и мокрой шерсти. А со дна – если здесь вообще есть дно – на поверхность поднимаются пузырьки воздуха, сначала пузырьки, а следом за ними и тот, кто их выдохнул, всплывет, распластается на поверхности синим, распухшим от воды телом, посмотрит на них с Темкой невидящим темным взглядом и…

И она проснется! Потому что такого, вот всего этого не может быть на самом деле! Это продолжение кошмара, нужно только проснуться!