Темная война

Марика внимательно взглянула на брата. Казалось, его нервы на пределе – как и у нее самой. Она не ощущала боли пленника, но улавливала запах страха и отчаяния, источаемый измученным разумом. И она не знала, как от него избавиться.

Похоже, то же самое происходило и с Кублином.

Похсит подняла взгляд и посмотрела на них, ощерив клыки в беззвучном, но многообещающем ворчании. Кублин прижался к Марике, и она почувствовала, как брат испуганно дрожит.

Ей вовсе не требовалось проникать в мысли саганы, чтобы понять, о чем та думает.

– Спускайтесь, щенята, – позвала их Побуда, вторая в логове после Скилджан. – Есть работа.

Словно массивная скала, она стояла неподвижно, пока щенки суетились вокруг, с нетерпением ожидая, когда им дадут какое-нибудь важное поручение. Ведь дадут же – судя по ее тону и словам. Она обращалась к ним, как охотница к охотницам:

– Марика, Кублин – бегите к Хорвату.

– К Хорвату? Но…

Лапа Побуды врезала Марике по уху. Марика промчалась мимо лежавшего без сознания пленника и его мучителей. Они с Кублином подождали разрешения у границы территории Мудрых, а когда Саэттл им кивнула, подошли к очагу самцов, где Хорват, недовольно ворча, возился с очередным усовершенствованием. Воронка из шкур, которая должна была собирать дым, направляя его по тонкой глиняной трубке, настолько обгорела и закоптилась, что готова была сломаться, вместо того чтобы гнуться.

– Хорват, Побуда нам сказала… – начала Марика.

– Идите к Блазу.

Они нашли молодого самца, который пришел в стаю всего два года назад.

– Ага, – сказал он. – Хорошо. Идем. – Он повел их в кладовую. – Тут слишком темно. Кублин, принеси фонарь.

Марика, нервничая, ждала. Она не заходила в эту часть логова с тех пор, как была слишком маленькой и несмышленой. Все правила шли прахом…

Появился Кублин с масляным фонарем. Блаз взял его и протолкнулся через закрывавшие вход шкуры. В кладовой было прохладно и темно. И всякой всячины в ней обнаружилось еще больше, чем на чердаке.

Но там было аккуратно прибрано, что вполне соответствовало любви Хорвата к порядку. Блаз ходил вокруг, внимательно разглядывая содержимое кладовой. Марика смотрела во все глаза. Самец вернул фонарь Кублину, после чего начал складывать кожаные мешочки и запечатанные глиняные сосуды в лапы Марике:

– Давай отнеси это к очагу.

Слегка раздраженная его тоном, Марика послушалась. Блаз последовал за ней, неся свой груз. Аккуратно сложив принесенное, он усадил щенков, после чего дал Кублину и Марике по ступе с пестом. Устроившись между ними и обхватив ногами котелок, он достал нож.

Марика ошеломленно уставилась на него. Котелок был медным, а нож железным.

Открыв кожаный мешочек, он достал керамической ложкой горстку сухих толченых листьев и высыпал их в ступу Марики:

– Растолки в порошок. Мне нужно десять раз по столько же.

Марика занялась скучной работой. Блаз повернулся к Кублину, и в его ступку тоже отправились сухие толченые листья, но другие, от которых тотчас пошел острый запах.

– И ты тоже – десять раз по столько же, Кублин.

Марика вспомнила, что Скилджан приняла Блаза за то, что он разбирался в травах и другом подобном намного лучше Похсит.

Но чем они занимались?

Блаз принес несколько предметов, которые у Марики ассоциировались лишь с приготовлением еды. Сито. Разделочную доску. Терку. Поставив терку в котелок, он срезал восковую печать с глиняного сосуда и извлек несколько сморщенных, похожих формой на мета корней, которые растер в котелке. Запахло горечью.

– Достаточно, Марика. – Взяв у нее ступку, он высыпал ее содержимое в сито и выбросил в очаг крупные комки, которые добавили травянистый аромат к тысячам населявших логово запахов. – Еще девять порций. А у тебя как дела, Кублин? Да, отлично. Высыпай сюда. Хорошо. С тебя тоже еще девять.

– Тебе не страшно, Блаз? – спросила Марика, видя его странное спокойствие.

– Я такое уже повидал. Когда я был еще щенком, наше стойбище осадили кочевники. Они свирепы, но ума им недостает. Стоит убить нескольких, и они убегут, а вернутся лишь тогда, когда съедят своих мертвецов.

– Брр… отвратительно.

– Не более отвратительно, чем они сами.

Закончив растирать коренья, он отложил терку, снова просеял содержимое котелка и взял разделочную доску. На этот раз в открытом им сосуде оказались мертвые насекомые величиной с последний сустав самого маленького пальца на лапе Марики. Разрезав каждое вдоль и поперек, он соскреб кусочки в котелок. Покончив с насекомыми, он открыл очередной сосуд, в котором, как сперва показалось, содержалась лишь молочного цвета жидкость. Однако, вылив ее в котелок, он вывалил на доску несколько десятков жирных белых личинок.

– Что мы делаем, Блаз? – поинтересовался Кублин.

– Яд. Для наконечников стрел, копий и дротиков.

– Ого! – Марика едва не выронила пестик.

– Сейчас он безвреден, – усмехнулся Блаз. – Если не считать их. – Он показал на личинок, которых осторожно резал на куски. – Все это нужно будет долго варить на медленном огне.

– Мы никогда не пользовались ядами, – заметил Кублин.