Темная волна. Лучшее

Горбачёво было последним населённым пунктом перед Плавском.

Повисшая в салоне тишина давила на Вадима, и он включил радио. Запела Чичерина.

— Что за чёрт, — вслух пробормотал Вадим, вглядываясь в мелькающие за окном стволы деревьев. Лес не заканчивался, напротив, он стал ещё гуще и вплотную подступил к трассе. Автомобили проносились мимо «Шкоды» и исчезали, поедаемые дождём.

«От Черни до Плавска — четверть часа езды, почему же мы до сих пор не приехали?», — размышлял Вадим.

Песня закончилась, в салоне разделись колокольные перезвоны, и густой, дед-морозовский голос, торжественно произнёс:

«Всех православных христиан поздравляем с великим праздником воскрешения Христова!»

Попутчик дёрнулся так резко, что едва не влетел в бардачок. Его спина изогнулась дугой, скрюченные пальцы вцепились в воздух.

Первое, что пришло в голову Вадиму, было слово «эпилепсия».

Земляк бился в припадке, выпучив жёлтые глаза. Вадим свернул на обочину, взволнованно окликая попутчика:

— Эй, что с тобой? Успокойся, сейчас…

«Шкода» остановилась.

Вадим нагнулся к Саньке, взял его за руку и тут же отдёрнулся: пальцы обожгло холодом. Высунувшиеся из рукавов запястья попутчика не могли принадлежать взрослому человеку, настолько тонкими они были. Санька задыхался.

Вадим пересилил отвращение и принялся разматывать шарф земляка.

Показался безгубый рот, подбородок, и под ним…

Вадим вскрикнул.

Ничего ужаснее он в жизни не видел. Вместо шеи у земляка был вздувшийся зоб, два огромных мясных шара на месте гланд. Кожа, обтягивающая эти отвратительные наросты, была пепельной. На месте трахеи зияла дыра, в которую можно было просунуть палец. В ней виднелось серое, похожее на заплесневевшую солонину, нутро.

Вадим перевёл испуганный взгляд на лицо попутчика. Припадок закончился так же неожиданно, как начался. Санька смотрел на него в упор остекленевшими зрачками. Именно в этот момент Вадим осознал со всей сводящей с ума ясностью, что человек перед ним не жив.

Тут же он получил подтверждение догадки:

— Я умер в 96-м, — скрипнул голосом попутчик. — Анапластический рак щитовидной железы, так это называется. Это то, от чего должен был сдохнуть ты. Но ты обманул смерть, ты не приехал к нам, а дождь всё шёл и шёл.

Рот Саньки растянулся в мерзкой ухмылке.

Он схватил себя за ворот и начал стягивать куртку.

— Смерть перепутала, — говорил он. — Я мучался почти десять лет, не зная, кого винить в моих страданиях. И лишь умерев, я узнал, что на моём месте должен быть другой.

Куртка сползла с тощих плеч. Одежды под ней не было. Мёртвая кожа трещала на рёбрах существа. Назвать человеком это дистрофичное создание с разбухшей шеей не поворачивался язык.

Вадим буквально вывалился из машины и очутился прямо на трассе «Крым».

Протяжно завыл клаксон, его обдало сквозняком и водой. Автомобиль пронёсся в десяти сантиметрах от него. Вадим перевернулся. В лицо плеснул свет фар. Грузовик летел на парня, сверкая решёткой радиатора и ревя, как взбесившаяся горилла.

Вадим отпрыгнул.

Грузовик пролетел мимо, не останавливаясь. Парень затравленно кинулся к обочине, споткнулся и рухнул в отбойник.

Ров был полон дождевой воды. Вадим погрузился в неё с головой и стал захлебываться. Вынырнул, озираясь.

Попутчик стоял перед ним, абсолютно голый.

Ноги-палочки сгибались в коленях, как у механической куклы, под впалым животом болтались сморщенные гениталии. Это был человек-скелет, жертва концентрационных лагерей. Но самым ужасным была не худоба и даже не зоб, а жёлтые, прожигающие насквозь глаза.

Дождь стелился почти горизонтально, автомобили мигали фарами, а перед поверженным Вадимом стоял, покачиваясь на ветру, мертвец.

— Я десять лет ждал твоего возвращения. Метастазы, они привязали меня к этой чёртовой трассе, но я знал, что ты вернёшься.

Санька сделал шаг, его колено вывернулось в обратную сторону, тело подломилось в пояснице, ладони упёрлись в землю. Он приближался к отбойнику на четвереньках, словно тощий голодный пёс.

Вадим беспомощно хлопал ладонями по воде в поисках хоть какого-нибудь оружия. Он засунул руку в карман и нащупал что-то вроде камушка. Вытянул предмет, им оказался магнит в виде яйца с нарисованными буковками «ХВ».

Не задумываясь, он швырнул магнит в Саньку.

Снаряд прошил жёлтую плоть. Порыв ветра смёл мертвеца с дороги, будто его и не было. Секунда, и обочина опустела.

Трясущийся от страха и холода, Вадим выбрался изо рва.

Справа от него, за поворотом, горели окна какого-то здания. Он вскочил в «Шкоду», развернулся, едва не врезавшись в проезжающий микроавтобус, и поехал назад.

За углом его ждала та самая заправка, на которой он подобрал проклятого попутчика.

Он ощутил себя персонажем дурного сна, пытающимся бежать, но остающимся на одном и том же месте.

«Шкода» затормозила у минимаркета, Вадим пулей вылетел из неё и распахнул пластиковую дверь.

За миг до того, как он увидел кассира, в его голове пронеслось:

«Что я скажу ей? Что на меня напал призрак? Что я должен был умереть от радиации, но вместо этого попал в инфекционку — и за меня умер другой?»

Но объяснять ему не пришлось.