Темная волна. Лучшее

— Тебе что-нибудь нужно? Ну, для этого… камлания? — Леха запнулся на мистическом слове, как будто сказал неловкую непристойность. — Я слышал, шаманам бубен нужен, у тебя есть бубен, Як? А то у меня нет.

— Бубен у тебя есть, — спокойно сказал Як, расстегивая куртку и доставая пакет и блокнот из внутреннего кармана. — И если будешь мельтешить и суетиться, то ты в него получишь. Вот, тут я все записал, две недели деда расспрашивал. Хотя я, конечно, не уверен, он заговаривается, все время переходит на якутский. Саха тыыла, все такое. Я его и не знаю почти. Говорил матери — не надо было его забирать в город, в квартиру, как жил на природе, так бы и умер нормальным, но она упертая, вся в него. Короче, вот…

Як разложил блокнот на столе, развернул пакет.

— Сперва надо кости этим порошком обсыпать. Потом ты вот эти грибы сожрешь, а я читать буду херню из блокнота. С выражением. Ты прушки как, нормально переносишь? Или сильно колбасит?

— Нормально, — пробурчал Леха. Прушки он не любил, подолгу от них отходил, и не физически, как некоторых полоскало, а на каком-то ином, глубинном уровне, которого у него обычно и не было вовсе. А от грибов он появлялся, выпячивался линзой увеличительного стекла, и под этой линзой он видел нелепого человека — Лешу Арбузова, со всей его жизнью, детством, школой, мамой, техникумом, работой, длинными волосатыми ногами, рыбалками, встречами и звонками Леночке, лесными вылазками с «Поиском», разговорами за жизнь под водку, вечными попытками заработать денег побольше… Человек, которого он видел, был даже не работящим муравьем под стеклом, а какой-то противной мелкой вошью на теле мироздания, и обычно Лехе требовалось несколько недель, чтобы отойти от мысли, что это — он, забыть, какое отвращение к этому человеку приходило после поедания прушек.

Но сейчас все было иначе, не для куража, а потому что Лехе срочно нужно было купить квартиру и жениться на Леночке.

— Ну а если все правильно случится, то что тогда будет?

— В этом вопросе ясности у меня не возникло, — ответил Як безмятежно. — Либо этот, танкист, сюда войдет из своего Нижнего Мира, либо ты туда прогуляешься. В любом случае — спросишь его, в каком болоте он тут танк свой утопил. Понравишься — покажет. Дальше сам знаешь. Проверим металлоискателем, поныряем на веревке.

— Тимоха может у брата взять погранцовское подводное снаряжение, — вслух подумал Леха. Як кивнул.

— И тогда Васёк выйдет по своим питерским каналам на покупателя. А дальше смотря какой танк. Если «Тигр», да еще и более-менее сохранный, то вам с Ленкой хватит на элитку в Питере, на джип и на медовый месяц на Гавайях.

Леха кивал, зачарованный перспективой.

— А если не получится? — спросил он. Як пожал плечами.

— Тогда просто пересидишь вон на той тахте. Мы с Басиком тебя покараулим, пока не отойдешь. После свадьбы поедете на три дня в профилакторий «Железнодорожник» в Гаврилово. Жить будете у ее родителей, не тащить же ее с младенцем к твоей матери в финский дом без воды и туалета.

— Хватит, — сказал Леха тихо.

— Ну, хватит, так хватит, — согласился Як, высыпая порошок в стакан и подавая его Лехе. Леха налил воды, размешал, выпил в три глотка.

Як ходил вокруг мешка с костями, глазами уткнувшись в блокнот, а правой рукой рассыпая серый порошок из какой-то расписной солонки. В той же руке он держал сигарету, периодически затягиваясь. Порошок из солонки мешался с пеплом сигареты, падал вниз медленными хлопьями. Мистики и запредельности в происходящем было не больше, чем в тусовках ролевиков в Выборгском замке, и их обсуждениях, как ковать мечи из железнодорожных рельсов.

— Ыраах мастар костоллор. Ол кун олус тымныы этэ, ол кун кыра тыаллаах этэ, — Як читал из блокнота монотонно, Лехе очень хотелось спросить, что это значит, но он боялся прервать ритуал, — а Як, скорее всего, и сам не знал.

Як дочитал и докурил. Не происходило абсолютно ничего. Леха пожал плечами.

— Ни мертвяки не встают, ни прушки не вставляют, — сказал он.

— Может, это и не прушки, — отмахнулся Як. — Может, батя нашел мой тайник и на лисички поменял. Ты просто так просил хорошо… Не смог отказать попробовать.

— Ага, и десять процентов в случае успеха ты тоже от большой дружбы выторговал?

— Любовь любовью, война войной, — усмехнулся Як.

— Блин, а я, как дебил, фразы немецкие учил всю неделю. Цайген зи мир битте… ихь танк. Вот ты бы мне показал, Як?

— Ага, — рассеянно сказал Як, глядя в окно. Нашла туча, воздух потемнел и обесцветился. Бася заворчал во дворе. — Зря напрягался, кстати, в Нижнем Мире языков нет. Можно считать, что все по-русски чешут. И люди, и звери.

— Может, если бы ты у деда учился, получилось бы? — затосковал Леха. Расставание с мечтой найти клад было болезненным, как и взгляд в вероятное будущее.

— Шаманство не в учении, — сказал Як, все поглядывая на окно и выбивая из пачки очередную сигарету. — Оно в крови.

— Чего ты все в окно смотришь? — забеспокоился Леха.

Як нахмурился, открыл рот ответить, но тут Бася зашелся громким неистовым лаем. Леха дернулся к двери, но встать не смог, ноги не слушались.