Темная зона

– Так нечестно, черт бы тебя побрал.

– Не очень-то по-соседски, – раздался голос за спиной.

Она резко обернулась:

– Август!

На нем были черные брюки и черная водолазка, на ногах черные носки. В руках он держал бокалы с шампанским. Передал один ей и тут же с хрустальным звоном коснулся его своим:

– За улучшение соседских отношений.

– За соседские отношения. – Бернадетт пригубила и сверху донизу окинула взглядом его фигуру. – А вы и вправду знатно почистились.

Авги бокалом указал на ее черное облегающее платье:

– Изящно. Ради меня вы переоделись.

– А вот и нет, – попробовала отпереться она, но, не выдержав, улыбнулась: – Переоделась.

– Мы оба выбрали черный цвет. И вместо этой шелухи о притягательных противоположностях составили очень-очень подходящую пару. – Авги взглянул на ноги гостьи: – И мы оба без обуви.

Она посмотрела на свои торчавшие из-под платья голые ноги.

– Мне подумалось, что в босоногом департаменте я окажусь на очко впереди вас. К тому же ноги – это моя гибель. – Глотнув шампанского, Бернадетт обвела взглядом помещение. – Авги, ваше освещение создает настрой, оно изумительно. Только где же обстановка?

– Я распугал декораторов, – ответил он.

– Хотела бы я знать почему. – Выпив еще вина, Бернадетт направилась к роялю. – Вы оказались правы насчет сегодняшнего вечера.

Он последовал за ней, прихватив по пути из кухонного островка бутылку с шампанским.

– О чем вы?

Пробежавшись указательным пальцем по клавишам, Бернадетт заметила:

– Требуется настройка.

Авги залпом осушил бокал.

– Не очень-то часто теперь приходится играть.

Она глянула на кончик пальца.

– И прибирать тоже не очень часто.

– Прислуга в отпуске. – Авги подошел к Бернадетт, наполнил свой бокал и чокнулся с ней. – Так о чем шла речь?

Бернадетт сделала большой глоток и содрогнулась от его льдистого холода.

– О необходимости соблюдать осторожность.

– О панихиде, – кивнул он. – Что произошло?

– Вам же не хочется знать. – Она сделала еще глоток и вновь содрогнулась.

– Расскажите мне, – настаивал он.

Она протянула ему свой бокал:

– Может быть, после еще нескольких бокалов.

Бернадетт лежала на спине на его громадной кровати с пологом на четырех опорах – единственном предмете мебели в этих похожих на пещеру хозяйских апартаментах. Ее маленькая фигурка утонула в море пуховых одеял, пуховых подушек и атласных простыней. Смакуя ощущение, что идет ко дну, она еще глубже зарывалась под одеяло.

Стоя у края кровати, Авги опустил на нее взгляд и спросил:

– Уверена, что это нужно? Ты же меня не знаешь.

Слова его, казалось, никак не вязались с движениями губ, словно он был актером в заграничном кино, озвучивающим дублированный диалог. С шампанским она явно перебрала. И наплевать.

– Уверена.

Он стащил с себя водолазку, освободился от брюк и трусов. Она упивалась его телом, за которым свет свечей пустился по полу в волшебный танец. Авги был смугл и мускулист, с широкой грудью, оказавшейся поразительно гладкой, почти совсем без волос.

– Я хочу видеть тебя. – Одной рукой он сорвал прочь одеяло. Взгляд упал на два золотых колечка, висевших у нее на цепочке. – Что это у тебя за ожерелье?

– Не обращай внимания.

Нагнувшись, он громадной ручищей ухватился за пояс ее трусиков:

– Они тебе не понадобятся. – Одним быстрым, грубым движением спустил их, стащил совсем и швырнул на пол. Упал на нее сверху и коленями развел ее бедра. Она потянулась было, чтобы направить его, но Авги отвел ее руку в сторону. – Не спеши, – выдохнул он ей в ухо. Обхватив ее правое запястье, завел ей руку за голову и припечатал ее к матрасу, его рука гуляла по ее грудям.

Выгибая спину, она плотно прижималась своим лоном к нему:

– Ну пожалуйста!

– Прошу тебя – подожди.

– Ты противный, – сонливо и пьяно шепнула она.

Он засмеялся и припал губами к ее соскам.

– Ты сладкая, как сахар, – бормотал он, и слова отдавались гулким эхом, будто произносил он их в пещере, или в ущелье, или в холле их дома: «Сахар… сахар… сахар».

От его дыхания и кожи веяло холодом, зато на лбу выступили капельки пота. Одна из них скатилась по его лицу и упала ей в ложбинку между грудями. Свободной рукой она нащупала покрывало, чтобы укрыть под ним тела, но никак не могла его отыскать.

– Мне холодно.

– Я согрею тебя.

– Тогда поскорее.

Когда он наконец вошел в нее, она была уже разгорячена и готова для него и все же словно задохнулась. Он умерил свой пыл и спросил:

– Я делаю тебе больно?

– Да, – ответила она, обвивая ногами его бедра. – И это чудно.

При свете свечей ей слышался пульсирующий ритм его рок-музыки. И в то же самое время – она готова была поклясться – ей слышался голос любимого певца, тихо и проникновенно певшего что-то в отдалении. «Аэросмит» и Синатра – странное сочетание. Виски «Джек Дэниелс» и мартини.