Темная зона

– Нет-нет. Как я вам и говорил, вы, должно быть, неверно поняли разговор. Я уверен, что та женщина вовсе даже и не коп. – Секунду помолчав, он добавил: – Вы ведь в больнице никого об этом не расспрашивали, верно?

– Нет. Хватало других дел.

– Я бы не стал об этом беспокоиться.

Джерри коробил его высокомерный тон, и все же приходилось признать, что гад, кажется, прав. Если бы тут что-то было, ФБР уже заявилось бы.

– Да-а. Вы правы. – Джерри вздохнул. – Мне пора. Надо еще кое-куда позвонить и цветочнику, ритуальщикам и всякое такое.

– Я буду молиться.

– Будьте так любезны, – отрывисто бросил Джерри и, положив трубку, с облегчением откинулся на спинку дивана.

Проведя рукой по редеющим волосам, он подумал, куда в этом беспорядке, что царил в их когда-то опрятной квартире на двух уровнях, подевались мальчишки. Наверное, в видеоигры играют или смотрят телевизор у себя в комнатах. «Выплакались уже, – решил про себя Джерри. – Успеют еще наораться и на панихиде, и на заупокойной службе. Хуже всего придется на похоронах». А потом надо будет прибрать дом и жить дальше, потому что так хотела бы Анна. Она любила держать все в опрятности.

В каком-то смысле стремление его жены к порядку и привело к тому, что змей втерся в их жизнь. Этот человек таскал Фонтейнов и другие впавшие в горе семьи с одного судебного слушания на другое, якобы ратуя за восстановление нравственного порядка в их мире. Они беспрестанно давали показания, обнажая душу перед целыми комнатами чужих людей и отвечая на идиотские вопросы ослов, почему-то выбранных судьями. По его настоянию они решительно поддержали предвыборное предложение какого-то сенатора-республиканца о внесении в конституцию поправки, вновь узаконивающей смертную казнь. Джерри признавал, что идея вызревала долго: государство отменило высшую меру наказания еще в 1911 году. Проблема была в том, что большинство законодателей как в палате представителей, так и в сенате должны были согласиться с постановкой предложения на голосование, но ни в той, ни в другой палате недоставало смелости – или голосов, – чтобы позволить людям решать. Миннесота так и оставалась одним из дюжины штатов, которые ни за что не соглашались с наказанием, подобающим за свершение самых гнусных и ужасных преступлений.

Даже после того как все их усилия сгорели синим пламенем, оставив у всех семей ощущение, будто их вожак использовал их ничуть не меньше, чем политики, Анна продолжала боготворить этого змея. Порой Джерри даже подумывал, а не водит ли жена его за нос, не спит ли она с этим слизняком. Он опять глянул на блокнот так, словно там можно было отыскать ответ на ноющий болью вопрос, но увидел перед собой одни только имена да номера телефонов, написанные изящным почерком Анны, а рядом неряшливые галочки, поставленные его собственной дрожащей рукой. Он нацарапал птичку рядом с именем мерзавца и посмотрел на ладонь. Выпачкался чернилами – ручка подтекала.

– Цифирь! – сплюнул он и швырнул ручку с блокнотом на стол. От удара наполовину опустошенная бутылка коки опрокинулась и покатилась на пол. Джерри смотрел, как коричневая жидкость, пенясь, расползается по бежевому ковру. Кошка, пройдясь лапами по номеру «Спортс иллюстрейтед», счету за телефонные разговоры и рекламке овощной лавки, принялась лакать коричневую жижу.

– Умница, киска, – пробормотал Джерри, глядя, как животное уничтожает лужицу.

Глава 21

В понедельник Бернадетт проснулась рано, собираясь отправиться в контору и поработать над делом у себя в подвале, однако так и не смогла оторваться от груды папок. Завернувшись в махровый халат, она склонилась над кухонным столом, положив перед собой, рядом с папками, блокнот.

Прочла на этикетке: «Олсон, Хейл Д.». За именем следовал номер дела. Имелось еще три папки с делом Олсона. Распахнув обложку последней, она обнаружила под ней стенограммы судебного разбирательства по делу толщиной в ладонь, не меньше. Даже не верилось, что северные копы откопали-таки в архиве все эти старые судебные документы. Их скрупулезность заслуживала похвалы, но папку Бернадетт все же отложила. Что-то не тянуло пока вдаваться в древние похождения Хейла. Сложив папки по Олсону отдельной стопочкой, она отодвинула их подальше в сторону и углубилась в папки с делом Арчера. То и дело у нее вырывалось презрительное шипение:

– Вот мерзость!

Просмотрев половину материалов, она почувствовала, будто вся вымазалась в грязи, и решила сделать перерыв: ополоснула лицо, пробежалась расческой по волосам и натянула спортивный костюм с футболкой. На кухне она достала из холодильника бутыль с яблочным сидром и, отпив прямо из горлышка, поставила ее обратно.

Усевшись за стол, она снова углубилась в папки и наткнулась на фотопортрет девочки-старшеклассницы. Где-то Бернадетт уже видела этот оттенок белокурых волос в сочетании с поразительными изумрудными глазами… У той женщины на больничной постели. Это, должно быть, ее дочь. Умершая дочь.