Темная Звезда

Дождь стихал, и наконец, закончился, оставив после себя редеющие и удаляющиеся раскаты грома. В салон ржавого кузова стали проникать всевозможные внешние шумы, наполнив его звуками шелеста листвы, далекими руладами лягушек в заросшем пруду, разноголосыми трелями птиц да монотонным, еле-еле слышным низким гулом, исходящим от близ пролегающей аномалии.

Еще какое-то время путешественники усиленно вслушивались в шумовой фон, пытаясь выявить настораживающие звуки, предупреждающие об опасности. Но, их усилия закончились ничем, и чувство тревоги постепенно погасло, а длительное напряжение, сменилось усталостью.

Десятник облегченно вздохнул, и подал знак собраться всем вместе. Обращаясь к своим товарищам, он тихо заговорил, почти шепотом.

— Километров пятнадцать по пересеченной местности, мы с вами уже прошли. Далее мы пойдем на северо-восток, где начинается территория аномальной активности, доселе неизученных наукой явлений. Поэтому, предлагаю… еще час на отдых, затем хорошенько подкрепимся и в путь. К закату, мы должны достигнуть цели.

Возражений, либо других предложений, не последовало.

Александр долго ворочался, обнимая свой рюкзак, затем ему это надоело и, поднявшись с сырого пола, он тихонько вышел из автобуса.

Десятник сидел неподалеку, в тени раскидистого тополя, на стволе ссохшегося, давно уже завалившегося дерева. Прищурившись, в глубокой задумчивости, он мимодумно поглаживал ноющее тупой болью колено. Несмотря на увлеченность своими мыслями, он заметил Александра и улыбнувшись, спросил.

— Не спится?

Саша неопределенно пожал плечами, — Та да. Да и сыро там,… и довольно прохладно.

— Ружье свое,… почему с собой не взял? Без оружия находиться в Зоне нельзя! Несмотря на то, что применять его можно только в исключительных и крайних случаях, оно всегда должно быть при тебе. К сожалению, такие исключительные случаи, в Зоне не редкость.

Александр беспечно махнул рукой и присел рядом с Десятником, на ствол поваленного дерева.

— Старатель нам постоянно рассказывал всякие там поучительные, довольно страшные истории и рассказы. Нельзя делать то,… нельзя поступать так-то,… кругом одни запреты! Просто, свободно вздохнуть нельзя, чтобы не вляпаться в какую-нибудь опасную дрянь. Вот только одного я никак понять не могу. Если герои всех этих страшилок, неизменно погибали, откуда тогда люди знают, что произошло с ними на самом деле? Это чьи-то вымыслы? Или бредовые домыслы?

Собеседник с минуту молчал, собираясь с мыслями, затем заговорил мягко, но с едким тоном учителя, ведущего беседу с нерадивым учеником, не усвоившим представленный ему урок.

— Вымыслы, домыслы, суть одно и то же. В том смысле, что играют одинаково негативную роль. А как узнали?… По крупицам восстановив истекшие события. Смоделировав их по оставшимся следам, разрозненным отрывкам косвенных свидетельств, и свидетельств самих участников интересующих событий, — установив причинно-следственные связи. К слову сказать, логику, еще никто не отменял. Пойми, суть в том, что когда доподлинно становится известна подлинная и полная картина пройденного пути,… становятся видны ранее скрытые ошибки и просчеты, которые и привели к фатальным последствиям твоих коллег по ремеслу.

— Прям, как в сериалах про законников, следы, показания, свидетели.

— Может и так. Но на самом деле, все еще проще, чем в бредовых сериалах. Важно лишь знать простую истину, а именно, — диапазон человеческих возможностей. Что он может, а чего он НЕ может. Когда ты это хорошо знаешь, при желании, этот диапазон можно сузить, или наоборот, расширить. Перенося вышесказанное на нашу действительность, скажу,… - это своего рода попытка придать событиям, некий смысл. Ситуация-то складывается плачевная. И если бы подобных изысканий не делалось вовсе, невосполнимых потерь было бы гораздо больше. Разве ты не слышал? Правила техники безопасности, пишутся кровью. Именно запреты и ограничения, в некотором смысле, спасают людям жизни и здоровье.

— Пусть даже и так. И что теперь? Бояться собственной тени? Сжаться от страха и зарыться в свою норку? Жизнь от этого, краше не становиться.

— Не утрируй. В какие краски окрашивать свою жизнь, ты решаешь сам.

Александр по-детски шмыгнул носом, и скептически добавил, — Ага. Сам. Я, наверное, сам заставляю себя изворачиваться, как вошь на волоске, не гнушаясь даже легкого криминала, чтобы заплатить за обучение в институте, купить себе крутой комп, как-то помочь матери, получающей за свою работу, жалкие гроши. Это наверно, я сам себя продал в рабство и оказался в аномальной Зоне. Не спорю, ситуации конечно щекотливые, безусловно, что-то привносящие в жизнь. Но от такого наполнения жизни, становиться тошно. До едкой, желчной блевотины. И мир становится серым,… до безысходности враждебным и чужим.

Десятник тяжело вздохнул, — Значит,… МИР нужно изменять.

— Слышали уже. «Не стоит прогибаться под изменчивый мир, пусть лучше он прогнется под нас». Старая, а главное, бессмысленная песня. Никто этот мир гнуть не будет, пупок развяжется!