Темная Звезда

– Можешь считать его голосом этой несчастной земли... Легенды говорят, что Тарра когда-то могла говорить со своими детьми, вся беда, что ты и Рамиэрль не совсем ее дети... Вы, эльфы, называете этот мир Подзвездным, а сами сузили его границы до размера болотного островка, да и люди знают лишь небольшой, отведенный им кусок... А ведь когда-то Тарра была едина! В те поры или сразу после этого кто-то очень могущественный разбросал по ней древние знания, чтобы из их крупиц можно было собрать наше прошлое, которое послужит щитом в будущем. Я многие годы охотился за этими знаниями, находя их там, где ничего не должно было быть, – в затерянных среди лесов и болот селениях, в покинутых городах, в памяти бессловесных тварей... Лишь недавно стало проступать нечто осмысленное, я думал, что еще две-три сотни лет работы, и я пойму, что за силы сплелись здесь в узел. Увы! Все началось слишком рано, так что разум может подсказать очень мало.

– Но что-то ты все же узнал....

– Мне казалось, что много. Оказалось мало. Я отыскал педы пяти очень разных сил. Их может быть больше, но не меньше. Знаю, что Тарра закрыта снаружи немыслимой силы заклятием, взломать которое трудно, что-то говорит мне, что есть и обходные пути...

– Значит, права моя дочь, когда говорит, что можно отсюда уйти?

– Это смотря куда. Если в Преисподнюю, то, пожалуй, можно... Проломить защиту означает впустить сюда такие силы, с которыми не нам, почитай начисто лишенным магии, тягаться. Возможно, твою сестру кто-то толкает под руку – дескать, пробуй, ищи дверь. Только она по дури своей не понимает, чем ей эта дверь обернется.

– Я тоже боюсь, что Эанке не сама дошла до мысли завладеть кольцом Эрасти, хотя не знаю, как она могла связаться с кем-то чужим. Ведь Убежище потому и называется Убежищем, что о нем знают лишь избранные.

– Ох, Астен, Астен... Не зря люди говорят, что знают двое, знает свинья. Если я прихожу к тебе, а Эанке об этом не знает, почему ты должен знать, кто приходит к Эанке?

2228 год от В. И. 17-й день месяца Лебедя. Таяна. Тисовая падь.

Дорога назад казалась бесконечной. Дело шло к вечеру, но немилосердное летнее солнце неистовствовало. Даже кузнечики и те притихли, утомленные жарой.

Холмы остались позади, и разомлевшая кавалькада медленно тащилась по слегка волнистой равнине. Рене ехал чуть впереди остальных, вполголоса беседуя с лейтенантом Рафалом Молодой офицер Церковной Стражи толково и быстро рассказывал о том, чему оказался свидетелем. В отличие от близорукого и растерянного брата Парамона Рафал умел не только смотреть, но и видеть, почему, собственно говоря, и оказался в Таяне. Феликс и Роман обоснованно полагали, что Аррой должен узнать все.

Сам легат с наслажденьем пересел в удобную дорожную карету, которую покинул, чтоб достойным образом встретить таянцев. Разукрашенный мул, со спины которого брат Парамон торжественно приветствовал герцога, трусил сзади возка под бдительным оком румяного послушника. Пестрые одежды таянских нобилей перемешались с зелеными одеяниями клириков и черно-зелеными плащами Церковной Стражи

"Серебряные” и эландцы, однако, держались несколько особняком, соблюдая походный порядок. Не то чтобы они чего-то опасались, просто воинам и в голову не приходило, что можно вести себя как-то иначе.

Это, собственно говоря, всех и спасло. И, разумеется, волчье чутье Рене Арроя. В лицо пахнуло долгожданной прохладой, кони оживились, бойко спускаясь в пологий овраг, заросший густым кустарником. Тисовая падь манила ласковой тенью, сладкими лесными ягодами, бессвязным говором быстрой и холодной, несмотря на иссушающую жару, речки Гражинки, торопящейся на встречу с Рысьвой.

Если бы Рене спросили, почему он приказал остановиться, он вряд ли смог бы объяснить. Его ум еще пытался разобраться в словах Эрасти Церны, а руки уже натягивали поводья. Люди и кони нехотя поворачивали назад. Многоцветная змея, пятясь задом, отползала от вожделенного укрытия.

Димон и два додекана “Серебряных” отреагировали сразу же, как заметили яростно машущую руку Рене. Воины выдвинулись вперед, оттесняя от оврага бестолково озирающихся по сторонам придворных. Опомнилась и Церковная Стража, довольно споро окружившая карету легата. Ланка, попросившая приезжего клирика о приватном разговоре, высунулась было наружу, но, увы. Несмотря на все протесты воинственной принцессы, чужие воины, твердо знавшие, что женщинам, особенно знатным, не место в схватке, не позволили девушке покинуть безопасное, с их точки зрения, убежище. Карета неуклюже развернулась и в окружении охраны отъехала на расстояние, показавшееся стражам подходящим.