Темная Звезда

Военный совет прервали некстати нагрянувшие гости. Феликс, превратившийся в своего давнишнего соседа по имению барона Шаду, и его “сын” Александр, для удобства ставший просто Александром-Отто-Майсимилианом-Иоганном-Альбертом, с готовностью поспешили навстречу бравому Добори и его товарищам. Ветеран прибыл с плохо скрытым желанием напиться, дабы в воспоминаниях о боевой молодости и военных подвигах отвлечься от дня сегодняшнего. Хозяин гостиницы не подкачал. Вино было хорошим, мясо прожаренным. Первую кружку выпили чинно-благородно под разговоры о том, что все течет, все меняется. Затем помянули командора. Крут был покойник, но справедлив. Знал толк и в боях, и в попойках, и в женщинах. Как-то само собой пришли к выводу, что нынешний командор и в подметки не годится прежнему, а новый Архипастырь, и к астрологу не ходи, будет куда хуже Филиппа.

Филипп, тот был умница. Понимал, что человеку не только молиться, но и жить надо и что живем один раз. Как оно на том свете обернется, никто не знает, так что на этом можно и нужно как следует погулять Сейчас же в Кантиске невесть что творится. Проклятому и тому тошно

Чем больше пили, тем меньше Добори одобрял действия конклава и кардинала Амброзия Фальского, коюрого прочили в преемники покойному Архипастырю (в Кантиске шепотом поговаривали, что Амброзии устал ждать смерти Его Святейшества и каким-то способом ее ускорил). Молоденький аюдант Добори Ласло подлил масла в огонь, рассказав, что Амброзии и его клевреты додумались до того, что обвинили в ереси безобидного библиотекаря, который жил только книгами. Вся вина бедняги была в том, что к нему благоволил покойный Филипп.

К этому времени выпили уже изрядно и с готовностью восприняли высказанную “Александром” мысль, что хорошо бы, назло зловредному Амброзию, украсть библиотекаря. Его можно отправить в Шаду, где вроде бы есть библиотека. Правда, он, “Александр”, туда носа не казал, но тем лучше. Наверняка ее надо привести в порядок Аюдант с готовностью согласился, а Добори и Шада снисходительно обменялись репликами в том смысле, что молодежи надо предоставлять определенную самостоятельность, но при этом за ними нужен глаз да глаз. Вызвалось идти пятеро – приятель юного Ласло, коронный лейтенант Рафал, не мог отказать себе в удовольствии напакостить Амброзию. Оставшиеся же были готовы объявить, что никто из пирующих не выходил из-за стола надольше, чем нужно, чтобы, скажем, выйти во двор, полюбоваться звездным небом и вернуться обратно...

"Век сытого лета” наложил свой отпечаток на все. Несмотря на объявленный Амброзием запрет выходить на улицу по ночам и страшные угрозы, пятеро вооруженных до зубов людей преспокойно добрались до обители. Феликс “вспомнил” о потайном ходе, который вроде был тут двадцать лет назад и который ему показала одна “знакомая” монахиня-госпитальерка, иногда позволявшая себе маленькие плотские радости. Добори вроде бы поверил. Ход, разумеется, оказался на месте и привел куда нужно. А именно к монастырской тюрьме. Разбуженный сонный клирик-надзиратель безропотно подчинился приказу ночных гостей. Последние лет двадцать его “постояльцами” были лишь злостные нарушители постов и прелюбодеи, каковых держали на хлебе и воде недели по две-три в воспитательных целях.

Может быть, Роману показалось, но, похоже, тюремщик был даже рад похищению старого библиотекаря – в его глазах не читалось тупой жестокости, присущей тем, кто зарабатывает себе на хлеб, издеваясь над ближними. Камера брата Парамона была большой и пыльной. Толстяк-библиотекарь съежился в углу – груда тряпья на охапке окровавленной соломы. Над ним хорошо “потрудились” – лицо превратилось в сплошной кровоподтек, один глаз совсем заплыл, очков не было и в помине.

Не переносивший, как и большинство эльфов, бессмысленную жестокость, Роман выругался сквозь зубы очень по-человечески. Добори с уважением взглянул на “сына” якобы барона – столь сложная комбинация даже в пору молодости славного вояки (а с той поры, как известно, все измельчало) была под силу лишь самым опытным ветеранам.

Феликс подошел к забившемуся в угол библиотекарю, прошептал ему несколько слов, тот сначала изумленно уставился на пришедших единственным глазом, а потом не очень успешно попытался встать. К сожалению, Роман не рискнул применить свои лекарские таланты – сын провинциального барона мог оказаться сведущ в оружии, но уж никак не в целительстве. Пришлось тащить спасенного чуть ли не на руках. К счастью, тот был хоть и упитан, но невысок, а Рафал и Ласло были ребята крепкие. Добори, довольный вылазкой, крепко связал с готовностью подставившего руки ключаря, и компания направилась назад.