Темнейшее прикосновение (ЛП)

Наиболее явный признак обреченности? Примерно на двадцать футов вокруг нее, вся трава засохла. Ближайшие деревья резко опали и высохли, не оставив ничего кроме ломких листьев и почерневшей коры.

По крайней мере снег перестал падать. Слабое утешение.

– Просто держись, принцесса, – сказал Торин, хоть и понимал, что девушка его не слышит, но все равно продолжал говорить. Он осторожно поднял ее на руки, убедившись, что одежда остается постоянной преградой.

Но даже без контакта кожи к коже, Кили умудрялась утопить его в эндорфинах, наиболее интенсивное блаженство в жизни, волна за волной насыщало его. Он затвердел. Он запульсировал.

Хочу снова почувствовать на себе ее руки.

Хватит! Торин понес ее через лес, направляясь к поляне, которую делил с Ужасным Трио. Они будут с ним бороться. Они не поймут почему Торин помогает женщине, которая намеревалась его убить. Он сам едва ли понимал себя. Но их там не было, и выглядело все так, будто они давно уже ушли, сэкономив ему хлопоты боя.

Торин опустил Кили на берегу ручья. Он окунул тряпку в холодную воду и положил материал поверх ее покрытого потом лба. Ее зубы стучали, каждые несколько секунд тело содрогалось в конвульсиях, но температура так и не спадала.

Он снова поднял ее на руки и опустил посредине ручья, вместе с одеждой и всем остальным. Вода колыхалась и плескалась у самого ее подбородка… но жар, который излучала девушка начал нагревать воду. Торина пожирали отчаяние и страх.

– Гадес, – пробормотала она голосом не более чем надломленным хрипом. – Мой…

На Торина нахлынуло ужасающее спокойствие. Гадес, бывший правитель подземного царства? Мужчина, которому Торин не доверил бы даже пластинку жевательной резинки, не то что жизнь? Чистое зло? Отец Уильяма Вечно Похотливого и Люцифера, короля демонов?

Хотя, если уж на то пошло, Гадес не был настоящим отцом Уильяма и Люцифера. Он усыновил их каким-то таинственным, сверхъестественным способом. Но если быть честнее, это еще хуже.

Кили звала этого парня? Серьезно?

– Не надо, – умоляла она. – Не делай этого.

Гадес обидел ее? Не удивительно, и все же Торин хрустнул костяшками пальцев. Все что сделали с ней вернется к мужчине сторицей.

– Шшш. – В попытке успокоить ее, Торин провел затянутой в перчатку рукой по изгибу ее челюсти. Это не ради меня… это ради нее.

Уже лжешь себе?

Торин удивлялся хрупкости ее кости и боролся с тысячами новых волн блаженства, каждая из которых была сильнее предыдущей.

– Я здесь. Торин здесь. С тобой ничего плохого не случится, принцесса. Я не позволю.

– Я люблю тебя. Ты любишь меня. Наша свадьба… пожалуйста.

Он застыл, предельно ясно осознав несколько фактов. Гадес был тем женихом, которого она упоминала. Она в самом деле планировала с ним будущее. Умоляла об этом.

Ревность. Да, он чувствовал ее. Ревность, а не несварение желудка. Он больше не мог отрицать правду. Однако, не потерпит подобных чувств. Кили не его. Она ему не принадлежит, и никогда не будет. Потому что, даже если они решат свои проблемы – что сомнительно – он никогда не сможет удовлетворить ее. Ей никогда не будет достаточно того, что он может предложить.

Он выучил это тяжелым путем.

Наблюдать как в ее глазах поселится недовольство? Да он скорее умрет.

Торин испытал достаточно унижения на этом фронте.

– Беспомощна, – зашептала она. – Так беспомощна. В ловушке.

– Шшшш, – снова сказал Торин. – Я тебя держу. Я никуда не уйду.

– Торин? – Она склонила к нему голову. Руки поплыли по поверхности воды, прикасаясь к завитым кончикам ее волос. Мокрые пряди казались медово-коричневыми, а не синими.

Так красиво будут смотреться обернутыми вокруг моего кулака. Я изогну ее именно так, чтобы взять ее рот с таким умением с которым она никогда раньше не сталкивалась и…

Ничего.

Он резко вздохнул и понял, что вода значительно остыла.

Неужели лихорадка наконец-то отступила?

Торин поднял девушку из воды и опустил ее на клочок травы, с напряжением и страхом ожидая когда начнут увядать побеги. Пока минуты перетекали одна в другую, а трава оставалась пышной и зеленой, он расслабился.

Торин скользнул взглядом по девушке. Цвет ее кожи значительно улучшился, а красный румянец лихорадки исчез. Но платье Кили прилипло к ее коже, очерчивая каждый великолепный изгиб.

Он снова напрягся… должен отвернуться. Но как усердно он не старался, взгляд Торина оставался приклеенным к ней. У Кили были пышные груди, которые хотелось помять. Ее соски затвердели, умоляя их пососать. Немного вогнутый живот позволял воде стекать в пупок.

Вода, которую я мог бы слизать.

Прекрати. Это все неправильно.

У нее были длинные точеные ноги, идеальной длины, чтобы обвиться вокруг его талии. Или плеч. У Кили не было ни шрамов, ни татуировок, ее кожа казалась бесконечным голубоватым шелком.

Она излучала секс.

Изношенный контроль Торина угрожал треснуть.