Темнейший воин

Почему брат не напал на него сразу, он не знал. Но ему было все равно. Сейчас его волновало только одно: спасение Джиллиан.

Син появился у сверкающего щита, отделявшего Пьюка от его жены. Он бросил на брата взгляд, полный несчастной тоски… также смотрел Пьюк?

Первая встреча за много веков. Следовало ожидать приступа нежности. Такая реакция укоренилась в нем с самого рождения младшего брата.

Годы определённо изменили Сина, и совсем не в лучшую сторону. Он выглядел старше и жёстче. Его тёмные волосы поседели, несмотря на бессмертие. А мышечная масса могла посоперничать с мускулами Пьюка, но чувствовалось в нем какая-то неуклюжесть, как будто он так и не привык к такому телу.

Прямо над его головой сиял золотой круг. Смертные назвали бы это нимбом, но на самом деле это была королевская корона. Заполучить её можно только через смерть или добровольное отречение короля.

Странная смесь любви и ненависти охватила Пьюка. За которыми появилось ужасное осознание предательства. Тоска по тому, что могло бы быть. Ещё больше обожания. Жажда убивать, яростно, жестоко, безжалостно… кровь потечёт рекой. Сожаление было таким сильным, что могло бы поставить его на колени. Если бы он мог двигаться.

В глазах Сина он увидел отражение тех же самых эмоций, что были и в его глазах.

Как он мог убить человека, который когда-то был продолжением его самого?

Как же мог этого не сделать? Син стоял между мужем и женой. А все препятствия между Пьюком и Джиллиан должны быть уничтожены.

На его глазах Син превратился в чудовище с рогами, когтями и копытами. В чудовищную фигуру Пьюка, без малейшего намёка на ореол.

— Не делай ей больно. — Пьюк всеми фибрами души стремился освободиться.

— Я сделаю то, что должен, — с грустью ответил Син.

— Джиллиан! Джиллиан, беги! — Если она и видела или слышала его, то не подала виду, продолжая помогать Оракулу. — Син, пожалуйста. Я умоляю тебя. — Что такое гордость без Джиллиан? — Если ты хоть немного любишь меня, то не причиняй ей вреда.

Син закрыл глаза, опустил голову, и Пьюк подумал, что, может быть, он достучался до маленького мальчика, которого когда-то любил. Затем мужчина, которым он стал, поднял взгляд, решительный и безумный, и отвернулся. Он направился к Джиллиан.

Она понятия не имела, что враг приближается, и у неё не было от него никакой защиты. Пьюк ещё более отчаянно начал сопротивляться.

— Жена, подойди ко мне, — сказал Син Джиллиан и жестом подозвал её к себе.

— Конечно.

— Поцелуй своего мужа.

Она нежно улыбнулась… хотя глаза не отражали ни одной эмоции. Он выдержал паузу, уверенный, что неправильно её понял.

— Я с удовольствием поцелую своего мужа, — сказала она таким же сладким тоном, каким было выражение её лица. Она стремительно подошла к Сину.

— Нет. Джиллиан! — «Сражайся, сражайся!» Пьюк был готов ломать кости, рвать мышцы и потерять конечности, только чтобы до неё добраться. Все что угодно!

— Убери оружие, — сказал Син-Пьюк. — В нем нет необходимости.

Когда Джиллиан повиновалась, Пьюк проклял все на свете.

Она подошла к своему «мужу» и скользнула рукой от пояса его брюк вверх по животу и груди и позволила своим пальцам задержаться на птице, вытатуированной на его сердце. Но татуировка Сина была миражом, в то время как татуировка Пьюка обладала невообразимой силой…

Металл блеснул на предплечье Джиллиан, когда она медленно поднялась на цыпочки. Пьюк не потеря надежду. В конце концов, она ведь не убрала оружие в ножны?

Син медленно поднял руки, словно желая её обнять. В последнюю секунду он согнул запястья, готовясь нанести удар.

— Нет! Джиллиан! — Паника душила его, но Пьюк продолжал бороться.

Безразличие ещё громче закричал в его голове. Татуировка бабочки скользила по всему его телу, обжигая кожу.

Как раз перед тем, как губы Джиллиан встретились с губами Сина, она нанесла удар внезапно появившимся кинжалом. Который она без колебаний воткнула в шею Сина. Кровь хлынула алой рекой. Его брат взвыл от шока и боли и отшатнулся назад.

— Я знаю, кто ты, — сказала Джиллиан жёстким и резким тоном. Удар, ещё удар. Она легко обезоружила его. — Что ты сделал с моим Пьюком?

Она узнала правду. Но… как такое возможно? Даже их родители не понимали, когда Пьюк и Син изменяли форму, чтобы поменяться местами.

Какова бы ни была причина, гордость пронзила Пьюка. «Моя женщина знает меня».

Рана Сина, должно быть, ослабила его магию. Внезапно Пьюк смог пошевелить рукой. Мышцы напряглись, кости грозили сломаться, но он сумел поднять руку к груди и прижать два пальца к закруглённым когтям своей татуированной птицы.

Давным-давно он использовал магию, чтобы спрятать ножницы Ананки в своей груди. Сегодня он воспользуется ножницами, чтобы разорвать захват Сина и помочь Джиллиан.

Вот только он колебался. Вдруг ножницы можно использовать только один раз? Он и раньше задавался этим вопросом, но теперь испугался. Он не сможет развестись с Джиллиан — замечательно — но и расстаться с Безразличием тоже не сможет. Но если бы их можно было использовать дважды?