Темница для разума (СИ)

И все же она не сделала этого. Сидела там, как дура, уставившись в пол. Она надеялась, что побежит вместе с остальными.

Не стоит себя обманывать, говоря что та безумная парочка была необходима остальным двенадцати. Любой дурак смог бы привязать веревку к стулу из комнаты отдыха, спуститься по ней с окна и побежать куда глаза глядят.

Девушка снова и снова возвращалась к этой мысли. Она не могла найти ответ: почему? Почему все эти идиоты, включая ее, стояли как вкопанные? Почему никто силой не оттащил Инсанабили, и даже не попробовал уговорить Штейна идти дальше?

Как бы сильно она не старалась ответить, ничего не получалось, и как бы крепко зубы не впивались в плоть, Зэд ничего не чувствовала, даже вкуса крови.

Как вдруг одна мысль таки пришла в голову: они все не настоящие, просто куклы, которые играют спектакль на сцене чистилища для нее. Врачи, больные, существо — все иллюзия, созданная лишь для того, чтобы усилить ее страдания в этом театре абсурда.

Ей захотелось, чтобы кто-то ущипнул ее и разбудил ото сна. Даже не ущипнул, а резанул ножом до самых глубоких вен.

***

Радость не могла перестать испытывать положительных эмоций даже в такой ситуации. Она все еще улыбалась, обнимая подушку в своей палате, и смотрела в окошко. Уже три часа так просидела и не надоедало.

Ее улыбка была не такой как раньше. Всего пару дней назад во время любого приступа счастья она находила хоть один повод радоваться. «По крайней мере, сестра жива» или «ну зато сегодня на завтрак был салат из овощей».

Нынешняя улыбка Хэппи больше напоминала маску — пустая, под ней не было ни капли настоящей радости, только приказ быть веселой, потому что ее сестре было сейчас настолько хреново, что никакой баланс не заставил бы ее улыбаться.

Но Алла улыбалась, потому что она была настоящей Радостью, той, которая всегда была в хорошем настроении до того дня, когда злая соседка прокляла двух девочек.

***

Рука ужасно чесалась и дергалась под ремнями смирительной рубашки. Даже если она была отдельным разумом, сейчас у них было одно желание — бежать к чертям из этого места.

Чужая чувствовала себя маленькой мышкой, запертой в огромной коробке с мягкими стенами. Ей приходилось бывать в карцере всего три раза: первый, когда она попыталась стянуть повязку, второй — по прихоти Джейсона и третий сейчас.

До этого сама девушка считала наказания несправедливыми, но сейчас понимала, что для такого были реальные основания. Стоило Джейсону выйти из своего полутранса, выскочить в коридор и закричать «беглецы!», как она тут же набросилась на него.

Это была до сих пор не изведанная ею сила, которая порвала повязку и заставила руки действовать синхронно. Переживания не только за себя, но и за всех больных, которые были ей почти что братьями и сестрами.

Она начала душить его, а рука и не пыталась сопротивляться. Как бы этот бугай не толкал ненормальную, она не прекращала. А когда Рейган на парочку с Бобом таки оттащили ее в карцер, тот идиот наверняка еще очень долго не мог отдышаться.

Но прошло время и слабость вернулась. Чужая сделала это — переступила через себя и на несколько минут стала здоровой, но ее жертва была напрасна и все вернулось на свои места.

***

Соломка ничего не видела, но сразу узнала эту огромную подушку, в которую ее запихали. И все равно, что глаза пекли, что ее ударили током, что еду не приносили, а побег не удался. Главное, сейчас ее окружала абсолютная тишина, и никаких подруг с той стороны зеркала.

***

— Простите меня, пожалуйста, простите… — Хамелеон продолжала это шептать даже после того, как кто-то ударил ее шокером, в полусонном бреду.

Она единственная, кто так и не проснулся до вечера, или же девушка просто боялась просыпаться. Во снах ее преследовал мужчина в клетчатой рубашке и рваных джинсах, в его руке висел ремень.

— Иди сюда, Марта! — Кричал он. — Слушайся дядюшку, и проблем у тебя больше не будет!

Но даже там, в этом ночном кошмаре, находиться было приятнее чем здесь.

***

— Маленькая дрянь, отвечай! Я знаю, что ты там!

Грусть нарушила тишину на первом этаже. Едва очнувшись она кинулась к окошку и уставилась на ту дверь, за которой обычно спала Неизлечимая.

Инсанабили подошла к своему окну, но ничего не говорила.

— Что, язык проглотила, или тебе его отрезали? Знаешь, а хоть бы и так мне не жалко! Из-за тебя мы все снова оказались в этих палатах и никто не знает, что будет дальше.

— Вы и так никогда не знали, будущее закрыто для нас. — Выдавила из себя собеседница.

— Ой вот только не надо переводить тему! Просто скажи, что ты всех нас подвела, это единственное, что ты сейчас можешь сделать.

— Вас никто не просил там оставаться.

— Правда? — Грусть со всей силы ударила кулаком в дверь и даже не заметила, как на костяшках пальцев выступила кровь. — А как же «подождите еще немного», «мы должны уничтожить это, прежде чем уйти», «кроме нас никто не справиться»?

Инсанабили опустила взгляд и едва сдержалась, чтобы не отвернуться от окна.

— Я правда так говорила?