Темницы, Огонь и Мечи. Рыцари Храма в крестовых походах.

За отцом Джелала – Мухаммед-шахом, бежавшим в противоположном направлении, на запад – отрядили войско под командованием двух лучших монгольских багатуров (генералов) – Субудая и Джебэ. Не спеша настичь беглеца, полководцы по дороге задерживались, чтобы сокрушать города, лежавшие на их пути через Персию на запад. Захватив Святой Город Кум (столетия спустя давший прибежище Аятолле Хомейни), они истребили всех его жителей. Свернув на северо-восток, подошли к турецкому эмирату Азербайджан, где получили чудовищную дань золотом за то, что обошли стороной столичный город Табриз, устремившись в Грузинское царство, где впервые и встретились с христианским противником. Царь Георгий IV самолично возглавил своих доблестных витязей в попытке остановить монгольское нашествие, но потерпел сокрушительный разгром в то же самое время, когда крестовый поход под предводительством кардинала Пелагия постигла такая же участь в Египте. Тем часом Мухаммед-шах в паническом стремлении выскользнуть из рук кровожадных монголов наконец-то обрел убежище на крохотном островке в Каспийском море, где и скончался от изнеможения, отчаяния и горя.

Монголы же, предоставленные сами себе, надумали совершить набег в края к северу от Каспия, без труда сокрушая кавказские племена, имевшие несчастье оказаться у них на пути. Тюрки-кипчаки предложили русским князьям союз и золото, призывая их объединиться, дабы остановить эту человеческую саранчу. Откликнувшись на зов, князья Киевский, Смоленский, Черниговский и Галицкий привели свое объединенное войско, дабы встретить монголов близ Азовского моря. В сражении раздробленное войско полегло, а раненых и взятых русских воинов тут же казнили. Четверых русских князей сумели взять живьем. Связав по рукам и по ногам, их простерли на земле и прямо на них настелили дощатый пол, послуживший подмостками для веселого пира и плясок монголов. Никого не удивило, что по окончании веселья русских князей нашли затоптанными насмерть. Оттуда монгольская армия, совершавшая только набеги, но не занимавшая захваченную территорию, ураганом пронеслась через Крым, где впервые столкнулась с католиками, разграбив генуэзское торговое поселение. Свернув обратно на восток, чтобы присоединиться к орде Чингисхана, она оставила позади широкую полосу сожженных хуторов, деревень и целых городов, населенных лишь разлагающимися трупами.

Мусульмане и христиане, и сами вполне способные на зверства, все-таки не могли постичь смысла столь безоглядных разрушений и поголовной резни. Монголы стали для них воплощением адских демонов, заслуживающих описания как «удивительно мерзкие» и «невероятно смердящие». К счастью, совершив налет, варвары уходили – как неистовый шторм или землетрясение, сеющие гибель и разрушение, а после утихающие. Кажется, никто из пострадавших так и не понял, что они пали жертвами разведки боем, а не настоящей войны, и что монголы еще вернутся. Русский летописец писал: «Это за грехи наши Бог вложил недоумение в нас, и погибло без числа много людей… Об этих же злых татарах не знаем, откуда они пришли на нас и куда опять делись».

В 1227 году, пока император Фридрих II собирал свое крестоносное войско в Италии, Чингисхан, доживший до шестидесяти лет, выступил на завоевание Тибета, но скончался ь походе. Все татарские князья царского рода собрались на курултай в столицу Каракорум. Похоронив великого хана в некой тайной могиле, не найденной и по сей день, они избрали царем царей его сына Огодая.

По монгольскому обычаю управлять родным улусом (краем) доверили его младшему брату – Тулую, а еще одному брату Бату [Батыю в русской транскрипции] препоручили задачу покорения западных краев, некогда разоренных монгольским багатуром Субудаем, ныне приставленным помогать Батыю.

Во время передышки между монгольскими войнами хорезмский принц Джелал ад-Дин покинул свое убежище при индийском дворе в Дели. Собрав остатки хорезмской кавалерии, Джелал вознамерился основать новое царство на западе. Проехав через Иран и Ирак в окрестности Багдада, он устремился на северо-восток, дабы завоевать Азербайджан, а оттуда – в Сирию и во владения турков-сельджуков. Для султана аль-Камила Египетского и князя аль-Ашрафа Дамасского Джелал представлял куда более существенную угрозу, нежели краснолицый император Фридрих II, напыщенно торговавшийся по поводу принадлежности Иерусалима. С христианами можно было разобраться и после, а вот Джелал ад-Дина надлежало остановить немедля.