Темно-алая кровь по щекам и губам. Никому не отдам (СИ)

Ровенна не сдержала умилительной улыбки. Да, Субару умеет подбадривать. Все расположились в большой гостинной. Беллатрикс на руках Ровенны, а та рядом с Рейджи. Он не был намерен отпускать ее от себя дальше, чем на метр.

— Да, — протянула девушка. — У войны не женское лицо. Сколько живу, такого не видела.

Ровенна не переставала улыбаться, но в ее голосе проскользнули незнакомые нотки. Война изменила ее, хотя, казалось, изменить эту женщину нельзя. На правой щеке был большой порез, который никто толком и не обработал. Волосы Венн потеряли привычный блеск. Но перемены коснулись не только ее облика. Взгляд отяжелел от печали и смятения. Возможно, даже сожаления. Но Рейджи смог разглядеть в глубине ее глаз столь любимые им яркие фиолетовые искорки.

— Все было очень страшно? – неуверенно и тихо спросил Канато. Ровенна порывисто выдохнула и слегка сильнее сжала в руках Беллу. Та, не обращая на этот защитный жест никакого внимания, продолжала играть с волосами матери.

— Смотря с чем сравнивать, — невесело усмехнулась Ровенна, продолжая смотреть на темную макушку Беллы. — Мы полагали, что перевес будет на нашей стороне. И это было почти так. Но видно, не только вампиры не жаловали нашей власти. В самый последний момент против нас пошли веталы и несколько кицуне.

— Они существуют? — вставил Аято. Ровенна усмехнулась и кивнула.

— Конечно, как противники, они мало чего стоят, но если их больше, то…. Хотя даже так нам ничего не угрожало, но началась самая настоящая резня. В любой другой ситуации, меня мало что могло смутить, поскольку, мне не впервой видеть, как кто-то уничтожает кого-то. Однако кое-что случилось.

Беллатрикс притихла, внимательно смотря на лицо матери. Уловив перемену в голосе Ровенны, девочка перестала теребить ее волосы и с удивлением посмотрела на девушку так, будто увидела ее впервые. Она еще не понимала, что такое война, нет, но теперь заново с любопытством присматривалась к матери, к ее лицу, что так изменилось.

— Мама! — практически уже со слезами в голосе взмолилась Цисси. — Если случилось что-то серьезное, мы обязаны знать!

Ровенна посмотрела на дочь, а потом мотнула головой. Диадема бесшумной тенью скользнула к своей Госпоже, и та передала ей Беллатрикс. Девочка вцепилась в няню, и пока ее уносили из гостиной, не издала ни звука. Ровенна тяжело выдохнула. Фраза была сказана стремительно, на выдохе, каким-то нечеловеческим свистящим шёпотом:

— Гавриил и Кали мертвы.

Неозвученная догадка подтвердилась. Ред и Цисси вздрогнули, даже Рейджи отвел взгляд. Все-таки, никто не желал архангелу такой судьбы. Все присутствующие внезапно ощутили сосущий подземный холод и скрытую боль, исходящую от сидящей рядом с ними Ровенны. Тяжесть вины, что она взяла в тот вечер, разрывала присущую ей ауру спокойствия, и теперь просачивалась сквозь тело.

— Клинок сейчас находится у Финника, — бесстрастно заявила Ровенна, внезапно позволяя улыбке, слегка сумасшедшей, растянуться на ее лице. Как будто она только что пригласила их к себе в гости на чашку кофе, а не сообщила совершенно бесстрастным тоном о смерти лучшего друга. — Клинок был у Гавриила, мы собирались уходить, но внезапно он передал мне его, и кинулся в самую гущу событий. Видно, я очень тупила, поскольку лишь через несколько секунд поняла, что там произошло. Гавриил бросился к Кали, точнее, к тому, что от нее осталось. Ее лицо превратилось в кровавое месиво, и я бы смогла спокойно на это среагировать, не будь она Кали. Как никак, не один год и даже столетие знакомы.

Ровенна откинулась на спинку дивана и сложила руки на груди, словно в каком-то защитном действии.

— Видимо, Гавриил не понял, что Кали мертва. А может, понял, но в такой ситуации мало что можно разобрать. У Кали была оторвана одна рука, точнее, отгрызена. Кто-то просто схватил руку зубами и дернул, что послужило разрыву суставных связок и мышц. Глазные яблоки ей вдавили в черепушку, и сказать специально или случайно, сложно. И ее голова была полностью разбита, ну, как бы объяснить…от лица девушки не осталось ровным счетом ничего, кроме треснутой черепушки.

Сложно сказать, знал ли Гавриил о том, что она мертва или нет. Но он принял самое смелое, а значит глупое решение. Последнее что я помню, это как я сжала рукоятку первого клинка, а Финник с Коу вытащили меня из дома. Знаете, перед глазами до сих пор стоит это картина – Гавриил поднимает на руки тело Кали, сжимает в руках остатки ее черепа и с каким-то не человеческим ревом взрывается.

— Что? — переспросил Шу. — Взрывается?

— Да, — Ровенна передернула плечами. — Это как…Ну, он покраснел, его объял огонь, а потом он просто взорвался. Огонь уничтожил замок и всех, кто находился в нем. Шансов нет.

— Он убил себя, — подвела мрачным тоном Ред. Ее глаза заслезились, но она тут же взяла себя в руки.

— Да, но Гавриил поступил так, как должен был. У нас есть Первый клинок и скоро очень многое изменится.