Темное дело

— Здорово подготовилась, на «пять с плюсом». Ты что же, пасла меня больше года?

— Не понимаю, о чем ты… — проблеяла Яна.

— Не понимает она! — хмыкнул Никита. — С кем-то переспала, но не со мной — это тебе лучше меня известно, а ребенка придумала мне подкинуть? Что тебе надо от меня? — начал наступать он. — Чего ты хочешь? Кто ты? Откуда взялась?

Младенцы чувствительны, необязательно говорить на повышенных тонах, на них действует сама атмосфера, а она предельно накалилась. Мальчик вдруг закатился от рева, широко открыв рот, и вот тут-то раздался трубный глас папы:

— Никита, прекрати! Ты испугал ребенка.

— Прекратить?! — взбеленился Никита, обернувшись. — Ну нет, папа. Она уже отравила мне жизнь, а ты — прекратить? Эта молоденькая гадюка лжет, но я обещаю: она получит свое. — Он круто развернулся, отчего Яна вздрогнула. — Боишься? Правильно, бойся, тебя еще не то ждет. Начнем прямо с завтрашнего дня. Экспертиза установит, что эти фотографии — липа.

— Липа? — якобы не поняла Яна, о чем он говорит.

— Не знаешь значения слова «липа»? — зло рявкнул Никита. — Но мошенничать научилась. Это, — поднял он стопку, — фотомонтаж.

— Нет. На них мы с тобой…

— Замолчи! — гаркнул Никита, ребенок еще больше разревелся.

— Никита, сейчас же выйди из комнаты! — приказал отец.

— Я вообще могу уйти, — огрызнулся сын. — Но завтра вернусь, отвезу твоего ребенка, Яна, на генетический анализ.

— А это не опасно? — перевела девушка глаза на отца с матерью, спрашивая их, но ответил Никита, злорадно ответил:

— Очень опасно. Для тебя.

Он повернулся к выходу, послал папе красноречивый упрек глазами и решительно ушел. Альбина Павловна робко пролепетала, будто извинялась:

— Никогда его таким не видела. Яночка… — бросилась к матери внука, которая захлюпала носом, присев на край кровати. — Не надо плакать, ты расстраиваешь маленького Никитушку. Сделай, как просит Никита…

Редкий случай, когда Ефим Геннадьевич поддержал жену:

— Да, эту процедуру, Яна, необходимо пройти, тогда ему крыть будет нечем. Ты же не боишься экспертиз.

— Не боюсь… — всхлипнула та. — Просто обидно, это же его сын…

— Жениться на тебе мы его вряд ли заставим, — хмурил густые брови Ефим Геннадьевич, — но сына признать… никуда не денется.

Ефим Геннадьевич, человек тоталитарного склада, считал, что в его доме все должны подчиняться только ему. Тоталитаризм распространялся и на знакомых, чужого мнения по тому или иному поводу для него не существовало, поэтому с ним не любили общаться. Да и кому понравится постоянно испытывать свою неполноценность рядом с идеалом? Ведь Ефим Геннадьевич зачастую кичился порядочностью, принципиальностью, честностью, разве такой человек способен выгнать на улицу внука и его мать? Это как раз и есть принципиальная позиция, у него слова не расходились с делом, как у подавляющего большинства.

На следующий день Никита приехал с утра, предупредив Германа, что немного задержится. Яна была готова к экзекуции, ее вызвался сопровождать Ефим Геннадьевич, очевидно, опасаясь, что сын Никита, показавший вчера бунтарский характер, выкинет девушку где-нибудь на улице. За мужем увязалась и Альбина Павловна — ей дома не сиделось, она полагала, что анализ ДНК выдадут через полчаса, после чего все образуется, наступит лад. Открывая заднюю дверцу перед ними, Никита не удержался и желчно упрекнул родителей:

— Как вы переживаете за нее! Можно подумать, она ваша дочь, а я так… неудачный зять.

— Мы переживаем из-за внука, — мягко поправила его мама, а он нагрубил ей, невзирая на присутствие отца:

— Хватит! Если ты и отец желаете обмануться, это ваше право, а из меня идиота сделать не удастся никому. В большей степени это тебя касается, Яна.

— Никита, маленький Никитушка похож на нашего папу, значит, на тебя… — протарахтела мама.

— Я сказал, хватит!

— Не трогай его, мать, — пробасил Ефим Геннадьевич, залезая в автомобиль. — У них сейчас вывернуты все понятия, ни морали, ни принципов…

— Папа, — плюхнувшись за руль и пристегиваясь ремнем, процедил Никита, — я уже вырос, мне тридцать три, если ты забыл, поэтому о морали и принципах поговори с соседями во дворе за шахматной партией.

— Слышишь? — толкнул локтем жену вознегодовавший Ефим Геннадьевич. Та погладила мужа по плечу, мол, не кипятись, но «цезарь» был неумолим. — Он мне уже приказывает! Дожил. Дальше-то чего нам с тобой ждать? М-да… Зря мы уповали с тобой на тихую старость, нам даже стакана воды подать будет некому. Впрочем, обойдусь, что-то мне заранее пить не хочется…

Монолог длился до клиники, Никита решил больше ни слова не произносить, а потерпеть, иначе перепалка переросла бы в свару.

Процедура оказалась проста и на выбор: по слюне или по крови, разумеется, Никита выбрал первое. Но результаты обещали через две недели! Срок, естественно, не устраивал главного зачинщика, он требовал ускорить исследование. Это — пожалуйста, но с доплатой. Никита оплатил, теперь ждать придется всего три дня, как раз в пятницу…