Темное дело

Неотложных вопросов, которые он не мог решать в одиночку, полно, поэтому Никита, прежде чем попасть в свой кабинет, заскочил к Герману. Проблемы (не личные) обсудили, оптимальные решения нашли, планы обозначили, он двинул к двери с кипой бумаг в руках.

— Никита… — окликнул его Герман, прищелкнув пальцами.

Тот вернулся, но не сел в кресло, полагая, что остался еще какой-то вопрос, не терпящий отлагательств, но решаемый на ходу, ибо важные проблемы стоят на первом месте, о них не забывают. А Герман с неловкостью, свойственной людям, которые не любят вмешиваться в частную жизнь, полюбопытствовал:

— Что там за инцидент произошел? Алика была вчера у Ляли…

— Думаю, ты в курсе, раз Алика была у Ляли, — набычился Никита.

— Но мне-то, как другу, скажи, эта Яна от тебя…

— Тебе, как другу, говорю: нет. Я не знаю, кто она такая, но выясню. Сегодня сдали анализы на ДНК, через три дня будут готовы, и тогда я ее… уничтожу.

— Если ты в себе уверен, то не стоит тратить на девчонку здоровье, а дать пинка ей под зад, чтобы катилась кубарем туда, откуда притащилась. — Снова друг замялся, потупился, Никита понял, что он не все у него выведал, и не ошибся. — Постарайся успеть завершить дела до пятницы. — И совсем застенчиво спросил: — Свадьба состоится, я надеюсь?

— Нет.

— Как — нет?! — Герману несвойственны бурные реакции, но он подпрыгнул на месте, словно ужаленный. — Ты… Ты не в себе? Алика-то при чем?

— У тебя искаженная информация, — спокойно сказал Никита, догадываясь, что его жена в курсе и последних событий. — Не я был инициатором разрыва отношений, ушла Алика.

— Так надо было не пускать! Она дура, но ты…

— Зачем? Мне не нужна женщина, которая верит первой встречной интриганке. Я предупредил Алику: если она уйдет, то навсегда. Ушла. Значит, свадьбы не будет ни в пятницу, ни позже, на этом точка. Извини, пойду работать… А, да! В командировку я полечу, как ты хотел, так что заказывай самолет.

Подмигнув, будто у него ноль проблем, Никита удалился, а Герман схватился за телефон:

— Лялька, они оба с ума сошли! Никита настроен решительно, свадьбу не отложил, а вообще отменил! Звони своей дуре-подружке и скажи, чтобы мчалась в офис, просила прощения у Никиты…

— Гера, это ты с ума сошел, — охладила его жена. — Он же одновременно с обеими… Если бы ко мне пришла баба с ребеночком и сказала, что его сделал ей ты, я бы тоже ушла от тебя.

— Значит, я женат на дуре.

— У тебя все женщины дуры! — раскричалась благоверная. — Я бы не просто ушла, я бы тебе волосы выдрала, а ей морду набила бы! Младенцы по желанию одной бабы не появляются на свет, для этого нужен ни много ни мало мужик.

— Не ехидничай. Никита в пятницу получит анализы ДНК, уверяю тебя, ребенок не его — или я плохо знаю его.

— Значит, в пятницу и помирятся.

— Тогда точно не помирятся. Никита собрался ехать в командировку, он сказал, что ему не нужна женщина, которая верит интриганкам.

— Скажите, какой! — проворчала Ляля. — Ладно, съезжу к Алике, но только оказать ей моральную поддержку, а уговаривать просить прощения у Никиты принципиально не буду.

Герман положил трубку и с досадой произнес:

— Алика оскорбилась, хм! Будто Никита ей муж! Ничего, она еще пожалеет, да будет поздно. М-да, положение… Ну что ж, каждый сам кузнец своих неудач.

В четверг до Алики окончательно дошло: Никиту она потеряла, он ни разу не попытался связаться с ней. Стало страшно, особенно когда узнала, что он обзвонил общих знакомых, предупреждая об отмене свадьбы. Причин не объяснял, что послужило поводом к разного рода толкам, у нее и выясняли причины. А что она могла ответить? Только — да, отбой. И бросала трубку. Ревела, когда никто не видел. Папа принял ее сторону, мама покрутила пальцем у виска, она обожала Никиту, а в основном отмалчивалась.

Пятница оказалась днем чуть ли не траура, Алика провела его в затворничестве, не отвечая на телефонные звонки. Под вечер приехала Ляля, по ее трагической физиономии она угадала: прибыла подруга с плохими новостями, настолько плохими, что не рискнула сказать их в трубку, только напрямую:

— Результат положительный.

— Какой результат? — замерла Алика.

— Тест показал, что ребенок Никиты. — Полагая, что подруга не совсем поняла, дополнила с нажимом на слова: — ОН ОТЕЦ! И фотографии подлинные, то есть не фотомонтаж. Не понимаю, на что Никита рассчитывал, когда затевал экспертизы?

В какой-то степени Алике стало легче, только вот степень эта была мизерной, принесла больше огорчений, чем торжества.

— На русский авось надеялся, — сказала после паузы она.

— Ну и что? — появилась в комнате мама Алики. — Ой, не смотрите на меня глазами жертв НКВД. Да, я подслушивала вас.

Маму отличали цинизм и редкий пофигизм. Женщина она хоть куда в свои «тридцать пять», если не считать маленький хвостик из пятнадцати лет, занималась исключительно собой, не вмешиваясь ни во что. На этот раз не поленилась вмешаться и нашла для дочери самые жестокие слова: