Темное дело

— Ляля, — задержала ее Серафима, схватив за руку. — Не обижайся, но положение действительно безнадежное…

— Тем не менее не смертельное. А тебе самой, любопытства ради, не хочется покопаться в темной истории? Янку ли разоблачишь, Никиту ли изобличишь за его же деньги — при любом раскладе тебе водрузят лавровый венок на голову. Опять же клиенты хлынут толпой. Дело за малым: нужно хорошо потрудиться.

— Да угомонись ты, — мягко сказала Сима. — Покопаюсь, уговорила. Но ты обо мне слишком высокого мнения, я ведь не иллюзионист. Сядь, сядь… — потянула ее за руку, Ляля плюхнулась на стул. — Значит, говоришь, письма не он писал?

— Нет, — уверенно тряхнула головой ярая защитница Никиты. — Не его обороты, стиль, не говоря уж о том, в каких словах выражена так называемая безумная страсть. Я с Герой живу шесть лет, он никогда не позволяет себе подобных выражений, когда мы в постели.

— При чем здесь Гера?

— При том. У мужа не может быть друга, зацикленного на порнухе, мы выбираем друзей по себе. Уровень другой и у Германа, и у Никиты, ферштейн?

Сима промолчала, она в очередной раз задумалась, стоит ли браться за расследование, что, собственно, не по ее части. Впрочем, многим адвокатам приходится вести детективное расследование, ко всему прочему, дело не уголовное, значит, не опасное, как ей казалось.

Не откладывая в долгий ящик, Серафима с утра поехала к старинному другу семьи и одновременно учителю за советом. Дмитрий Данилович — человек-гигант в прямом и переносном смысле, не теоретик, а практик, имеющий огромный опыт работы в следствии, но вышедший в тираж, проще — ушедший на пенсию. Да разве кто из молодых сравнится с ним в уме, сообразительности, знаниях и энергичности? Ему предложили преподавать студентам уголовное право, к его бесспорным достоинствам прибавилось еще одно — Дмитрий Данилович оказался неплохим учителем, а для Серафимы он еще и просто дядя Дима, но в неформальной обстановке. Когда она вошла в его дом, Дмитрий Данилович радушно раскрыл руки:

— Ангел мой, Сима! Давно тебя не видел. Иди ко мне, моя девочка… — Обняв ее и чмокнув в лоб, пожурил: — Ангелам гнить в болоте адвокатуры грех, от этого они постепенно превращаются в черных ангелов, следовательно, незаметно становятся дьявольскими слугами.

Отстранив девушку и обняв за плечи, Дмитрий Данилович повел ее к старому кожаному дивану.

— Дядя Дима, я обязательно подумаю над вашим предложением и, возможно, перейду работать в администрацию. Но только начальником.

— У, какая! — Он потрепал девушку по бледной щечке. — Вам сразу начальственное кресло подавай.

— Там ведь скучно, должна же я чем-то компенсировать скуку?

— Ну, садись, садись… — И бухнулся сам, откинулся на подушки. — Могу другое теплое место подыскать. Адвокат — профессия гнилая…

— Просто вы не любите адвокатов.

— Не люблю. С тех пор, как начал работать в следствии. А разве не гнилая? Само слово, ты подумай, на какие части раскладывается: ад-во-кат. А кат — это был палач на Руси. Что же выходит? Во какой кат из ада! Или проще: адский палач.

— Да что вы сегодня так мрачно рассуждаете? Не похоже на вас.

— Ладно, рассказывай, какая нужда тебя привела…

Сима подробно изложила проблему и сопутствующие ей сомнения, показала фотографии, правда, непристойности не позволила читать, а в скупых фразах и общих чертах изложила содержание.

— Ну, факт отцовства не оспоришь, позже объясню — почему, — наконец сказал он, рассматривая фото Никиты. — Значит, этот молодой и красивый мужчина отрицает связь?

— Категорически. Скажите, это возможно, чтобы без него Яна зачала ребенка? Да, я знаю, некоторые сдают для искусственного оплодотворения… только Никита Кораблев утверждает: даже кровь не сдавал.

Дмитрий Данилович протянул в сторону руку, взял со стола коробку конфет, открыл и в приказном порядке предложил Симе:

— Ешь конфеты! Видишь ли, раз делают искусственное оплодотворение, то… все возможно, детка. Человек изворотлив, он бывает гениален как в науке, совершая великие открытия, так и в подлости, идя на тягчайшие преступления и придумывая новые способы их совершения, чтобы не засветиться, а получить максимальную выгоду.

— Вы думаете, Яна нашла способ… — Но способ добычи биоматериала для зачатия ее богатое воображение предоставило примитивный и в духе все тех же писем. Стало неловко и стыдно, словно дядя Дима подсмотрел ее фантазии, Серафима поспешила убедить его: — Это нереально!

— Я ничего не думаю и тебе думать не советую.

— Не поняла. Мне отказаться?

— Зачем? За работу неплохо платят? Берись. Не то время, чтобы бросаться заработком. А думать в моей трактовке означает — заранее принимать чью-то сторону. Да, ты должна Кораблеву помочь разобраться, он тебя нанимает, но! Не забывай ни на секунду, что он может отказываться от факта отцовства, чтобы избавиться от забот и затрат на ребенка, что ему уже не удастся.

— Даже если…