Темное дело

Все ясно. Обычное ассорти. Раиса Максимовна в трех, нет, в четырех экземплярах. Тэтчер — кажется, санитарка из Склифософского — улыбнулась, что же, и мы в ответ улыбнемся. Горький с Маяковским, ничего, похожи. Пара Президентов, но похуже, пожиже, нет той фактурности, что у Бориса Николаевича, к сожалению, нет-с. Фигурки помельче, какой-то сброд. Актеры, певцы, попса, естественно… Ленины, Сталины, Калинины…

А это кто там торчит? Достоевский или Солженицын? Впрочем, какая разница, все равно фальшивка — один помер давным-давно, а второй, кажется, за океаном. Или уже вернулся?

Кто-то вежливо, но настойчиво взял бывшего майора под локоть…

— Здравствуйте, Борис Николаевич.

Борис Николаевич обернулся. Незнакомец. Лет сорок пять. Брови. Кто это? Не Брежнев, нет. Но что-то общее есть.

— Здравствуйте, — осторожно отозвался Борис Николаевич.

— А я вижу, лицо знакомое. Дай, думаю, подойду, — широко улыбнулся незнакомец.

— А я вас сразу узнал, Борис Николаевич! — еще шире улыбнулся незнакомец. Он теперь просто излучал радость.

— Я что-то не припоминаю…

Борис Николаевич кивнул. Что-то продолжало его настораживать. Может быть, эта общительность?

— Вы же Ельцин!

— Я?.. Вообще-то да… — признался Борис Николаевич.

— Похожи! Во, как похожи! — Незнакомец поднял вверх палец правой руки. — На все сто!..

— А вы, простите, кто? — осмелился спросить Борис Николаевич.

— Я?

— Да. Вы… Я что-то вас никак не узнаю.

— Я — Антон Ильич.

— Чехов, что ли? — подумал вслух Борис Николаевич и вызвал этой фразой такой бурный восторг незнакомца, что на них стали оборачиваться…

Незнакомец, услышав, что его назвали Чеховым, раскрыл от изумления рот. А затем захохотал с такой силой, что, как показалось Борису Николаевичу, в большом зале мигнул свет, излучаемый сотней светильников. Все еще не переставая смеяться, незнакомец согнулся, схватился за живот, а когда, наконец, отдышавшись, выпрямился, то на его лице были видны большие красные пятна.

— Извините, — нахмурился Борис Николаевич. Ему стало неловко от того, что все так получилось.

— Бросьте! — миролюбиво отозвался незнакомец. Он покрутил головой, не сдержался и повторил еще раз: — Чехов… Хм-м! Это же надо!..

— Я не хотел, — выдавил из себя Борис Николаевич.

— Меня в первый раз в жизни обозвали Чеховым! — жизнерадостно признался Антон Ильич. — Антошкой-помпошкой дразнили!.. Во дворе — Лосем!.. В институте — почему-то Бетховеном!.. Но Чеховым!.. — он снова захохотал, прикрывая большой рот руками. — Чеховым еще никогда!..

— Я не обзывал…

— Бросьте! — Антон Ильич дружески хлопнул Бориса Николаевича по плечу. — Сейчас выпьем и все забудем!..

— Да я, собственно говоря, почти не пью, — признался бывший майор.

— Что?! — вскричал Антон Ильич, рискуя вновь привлечь к себе всеобщее внимание. — Борис Николаевич и не пьет?!..

— Мало…

— Я вас умоляю! — Антон Ильич прижал руку к груди. — Не выходите из образа, ради Христа. Непьющий Борис Николаевич — это такой же нонсенс, как… — он замялся, подыскивал нужное сравнение, но не нашел и поэтому решительно взмахнул рукой, отметая все сказанное как нелепость. — Больше ни слова! Идемте!.. Выпить с непьющим Президентом — об этом можно только мечтать!

И он ловко подхватил все еще упирающегося Бориса Николаевича, подхватил и повел через толпу, через всех этих призраков…

Борис Николаевич вяло упирался, что-то говорил о больной печени — врал, конечно, печень была отменной, — о язве, о гастрите, о том, что уже давно не пил, что ему не хочется… Он еще что-то плел, но новый знакомый его не слушал, словно догадывался, что это все лишь отговорки, что на самом-то деле Борису Николаевичу уже давно хочется с кем-нибудь выпить и поболтать. Антон Ильич не отвечал на вялые попытки бывшего майора, на всю эту чепуху — он упрямо тащил (вот ведь сила-то, а с виду не скажешь!) Бориса Николаевича к стойке бара, где готовили диковинные коктейли, где были настоящие цены, где, подобно клушкам на насесте, сидели в рядок самые обычные путаны, сидели и ждали, пока двойники нажрутся — ей-богу, это они, путаны, так думали, а не автор этого повествования! — и наконец-то начнут «снимать» девочек…

Борис Николаевич, видя всю лживость и бесплодность своих словесных попыток, решил покориться неизбежному и замолчал. Но как только он умолк, Антон Ильич быстро и остро посмотрел ему прямо в глаза, да так посмотрел, что в то же мгновение у Бориса Николаевича где-то в районе затылка возник холодок нехорошего предчувствия. Возник острым уколом и тотчас исчез.

Если бы он знал, какие события за этим последуют!..

Глава 3 ЛАПШИН

1

Странная это была фотография.

Но прежде, чем я стану распространяться, что в ней было такого странного, скажу, что большего мудака, чем ваш покорный слуга, свет не видывал. И что мне стоило заглянуть в этот конверт чуточку пораньше? Ну, например, в ту же секунду, как Сюткин мне его дал. Бывают минуты, когда разумнее не держать своего слова, хотя лучше бы их вообще не было.

Лучше бы мне, повторяю, сразу было заняться этим делом, а не ехать к той сумасшедшей бабе.