Темное дитя

– Не в ешиву, а к раву в офис. А что? К нему многие по галахическим (религиозным) вопросам приходили. Он ведь у нас не хухры-мухры был, а светоч поколения. Пришла. А чего ей? У них же ни стыда ни совести, ни даже понятия об таких вещах. Святость их привлекает, летят они на нее как мухи на мед, но сущность святости остается от них сокрыта. Темные потому что, не зря их Бог в сумерки сотворил.

Последние слова звучали чем-то вроде цитаты, и я подумала, что надо будет потом погуглить.

– Бекицер (короче), пришли они тогда с Сашей, зашли к раву и долго не выходили. О чем уж он их расспрашивал, что они ему отвечали – не знаю и гадать не возьмусь. Однако после этого разговора собрал нас всех рав и велел оставить Сашу в покое. Сказал, что так будет лучше. Считайте, говорит, он женат. Нет, жена не гойка и не мамзерит (незаконнорожденная), но ситуация сложная. Просил никаких вопросов Саше не задавать и вообще, по возможности, делать вид, что ничего такого не происходит.

Вопросов мы Саше и раньше не задавали. Не такой был человек. Но между собой, конечно, говорили об этом немало. На улице тоже, если встретим, смотрели на них хоть и издали, но во все глаза. Примечали всякие странности. То Аграт перышко из-под кисуя (из-под платка) уронит, то копыто у нее из-под юбки высунется, то вдруг вообще она на углу в воздухе растает.

Когда такое раз произойдет на твоих глазах, еще можно убедить себя, что показалось. Но когда в другой раз и в третий? Когда ты не один идешь и спутник твой видит то же самое? Ну и на то, что тени у Аграт нет, все рано или поздно обратили внимание.

Но посудачили и постепенно привыкли. Отца вашего у нас очень уважали. Учился он много, вел себя скромно, не высовывался, цдоку (пожертвование) на ешиву давал большую. Проблемы если у кого какие, всегда посочувствует, совет даст хороший, а то и деньгами поможет. Ну живет человек с бесом. У всех, как говорится, свои недостатки. К тому же алаха[4] на этот счет твердого мнения не имеет. Это ж не в субботу спички зажигать. Бекицер, расслабились мы, а зря. Хотите знать, отчего он умер? – Мендель-Хаим сделал театральную паузу. – Она его убила.

– Что?! Да с чего вы взяли?! – Не то чтоб я симпатизировала Аграт. Просто само предположение звучало бредово. Что Аграт – вампир, что ли? К тому же я видела медицинское заключение. Опухоль была неоперабельная, он поздно обратился к врачам, химиотерапия не помогла.

– Да врачи вам еще не то напишут. Откуда им знать? А мы все видели. Как он стал худеть, и бледнеть, и таять на глазах, в то время как она рядом с ним расцветала и хорошела. Пусть даже она и не пила из него кровь в прямом смысле, но жизнь из него по капле цедила, за это я вам ручаюсь.

– А ваш рош ешива (глава ешивы) тоже так думает?

– Рош ешива, к сожалению, умер. А сын его в этих делах ничего не смыслит. Хотя во всем остальном вполне достойный продолжатель династии.

– Что, и рава бесы замучили? – съязвила я.

– При чем тут бесы?! Не придирайтесь к словам! Раву было сто восемь лет. Умер он в здравом уме, твердой памяти, в своей постели, окруженный детьми, внуками, правнуками, учениками. Смертью праведника, потому что время его пришло. На похороны его чуть не полмира хасидов собралось, на улицах черным-черно было, ни пройти ни проехать! Дай бог всем нам такую смерть! Хотя вы, если не поостережетесь, сильно рискуете до ста двадцати не дотянуть.

– Честно говоря, я так далеко и не загадывала. Спасибо за ваш трогательный рассказ. Если можно, я хотела бы забрать ключи. Они ведь у вас с собой?

Мендель-Хаим помолчал. Мне тоже не хотелось с ним говорить, так что я просто протянула руку ладонью вверх.

Мендель-Хаим широко улыбнулся и заговорил отеческим тоном:

– Послушайте, я все понимаю! Вы сейчас растеряны, испуганы, сбиты с толку. Одна, в чужой стране, наедине с этим существом. У меня к вам предложение. Я тут, пока ездил, переговорил кой с кем на эту тему. Понимаете, изгнать полубеса из квартиры, с которой он кровно связан, не так-то просто. Раньше люди такого вообще делать не умели. Но сегодня у нас, слава богу, не Средние века, алаха, как говорится, не стоит на месте. Сделаете, как скажу, и избавитесь от этой напасти навсегда.

– Да не хочу я избавляться от Тёмы!

– Для чего вам вешать этот кошмар на себя?! Молодая девушка, красавица, умница, с квартирой, с образованием, еврейка по маме…

Он что, меня сватать собрался?!

– Знаете, откровенно говоря, главный мой кошмар – это вы. Или вы немедленно отдаете ключи и мы с вами расходимся по-хорошему, или я обращусь в миштару (в полицию) с заявлением, что вы ко мне пристаете!

Мендель-Хаим потер пальцем переносицу.

– Зачем вы так, Соня? Мы же с вами взрослые люди. Давайте так: вы мне пишете ваш телефон, я позвоню, и мы все обсудим, когда вы успокоитесь.