Темное дитя

– Он – в смысле ребенок. Я ж не знала, что это ты. Я про себя говорила «он». Все себе представляла – когда-нибудь Юрка приедет, встретит нас с тобою на улице, увидит, как ты на него похож… похожа, поймет… В общем, кино сплошное в голове было. – Мать неожиданно по-детски шмыгнула носом.

– А потом?

– А потом ты родилась и стало не до кина.

– И что он, ни разу не приезжал?

– Почему? Приезжал. Вы с ним даже видались. Там как получилось? Они перед отъездом в квартиру родственника прописать успели. Не то он дед был двоюродный, не то дядя ихний. Старенький такой, Евсей Ефремыч, с палочкой ходил, из третьей квартиры. Да помнишь ты его! Вечно козу тебе делал. Так он когда умер, Юрка и приезжал. С женой американской, с детишками. Мелкие такие, пузатые и по-русски ни слова, не то что Тёма. Мальчик с девочкой. Ты с ними еще на лестнице болтать по-английски пыталась.

Точно, лет пять назад. Мы с Сережкой заезжали поздравить своих мам с Восьмым марта. И эти два колобка смешных выкатились со второго этажа, в блестящих комбинезонах и новеньких шапках-ушанках. Так это, выходит, мои сестра с братом были? Ну да, и мужчина какой-то за ними шел. Толстый, лысый, в спортивной куртке. Родинка над губой? Не помню.

* * *

Второй час, но Тёмки по-прежнему нет. Ни разу еще не исчезала она так надолго! Я, конечно, воображала уже про себя черт-те что, но маму вслух уверяла, что волноваться нечего. Здешние дети все такие. Дисциплина им неведома. Бывает, вообще спать ночью не ложатся.

– А в школу с утра как же? – удивлялась мама.

– Понятия не имею. Не мои проблемы.

Я маме наврала, что Тёмка на хоумскулинге. А как еще объяснить, почему ребенок в будние дни сидит дома?

Что с ней могло случиться? Напали фанатики? Прихлопнули ладонью, когда была мотыльком? Неужели она всерьез испугалась, что ее насильно увезут в Москву?!

Наконец замок еле слышно щелкнул, и сестренка, радостная и счастливая, ворвалась в комнату. Глаза блестят, щеки красные, в волосах конфетти, платье все в пятнах от мороженого.

Мать уже спала, поэтому я прижала палец к губам и шепотом набросилась на Тёмку:

– Где ты была?! Ты хоть знаешь, который час?! Почему я должна с ума из-за тебя сходить…

– Соня, – быстро перебила она меня, – ты только, пожалуйста, не сердись! Понимаешь, я была в цирке! Соня, там так здорово! Там свет такой разноцветный и музыка! На полу опилки, по ним скачут лошади. А люди на них стоят и бросают вверх всякие светящиеся штуки – мячики, палки, шары с конфетти. И потом другие люди летали под потолком! Держась за веревочки, но как бы по-настоящему! И лев там был, но он не ел никого, такой несчастный, лизал голову дрессировщику и перелезал с тумбы на тумбу. Никогда не стану заводить львов!

– Чудовище, где ты была, в какой стране? У нас же нет цирка!

– Не помню уже. Где-то далеко. Я туда сначала летела, потом обратно. На самолете. На крыле.

– Идиотка! Там же холодно! Тебя могло сдуть! Могла простудиться! На каком языке там хоть говорили?

– На разных, Сонь. Соня, знаешь, кем я буду, когда вырасту?

– Ну, кем?

– Когда я вырасту, стану клоуном.

– Клоуном? Почему?

– Потому что клоун – он вроде как простой человек, но может быть всем! И жонглером, и акробатом, и фокусником! И он поэтому всех понимает. Он на меня посмотрел и дал мне мороженое! А больше меня там никто не видел. Ну мне кажется, что никто. Я сидела на самом барьере! Лошади прямо передо мной скакали! Опилки мне прямо в лицо летели! Так классно! Я даже жмурилась, чтоб в глаза не попало! Сонь, а пойдем как-нибудь на лошади кататься? И в цирк, когда он к нам приедет! И…

Она заснула, не договорив.

Я закутала ее в одеяло и вышла на балкон покурить.

– Не спишь? – спросила мама, внезапно вырастая у меня за спиной. Огромная мамина тень накрыла меня с головой, протянувшись до земли. – Я все думаю, может, зря я тебе тогда не сказала, что он отец. Но я подумала – прошло столько лет, у него своя жизнь, у нас своя, чего теперь ворошить? Правильно же, да?

– Правильно, мам. Все правильно.

Интересно, как хоть его фамилия? По фамилии я б его в два счета нашла в сети. Интересно, если кликнуть английскими буквами «Юрий, Москва»? И что, потом до посинения вглядываться в фотографии, выискивая знакомую родинку?

Под утро уже меня посетила светлая мысль. Светку надо спросить, вот что. Наверняка ведь ее мать помнит, как фамилия Юрика из третьей квартиры. Можно ему даже не писать ничего. Просто зайти к нему на страничку, посмотреть и уйти.

* * *

– Сонь, а мы когда начнем убираться? – спросила Тёмка утром за завтраком.

– В смысле?

Я критически оглядела салон и кухню. Вроде все на своих местах, ничего нигде не валяется. Пол, конечно, не идеальный, но, в принципе, и с полом нет никакой катастрофы. Так, кое-где пара пятен.

Окей, пол и правда надо помыть. Завтра или послезавтра.

– Соня, мы же не успеем! Песах на носу! Времени почти не осталось!

Гхм. Как-то пасхальная уборка в мои планы не входила.